Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

Женщина и мужчина переглядываются. Павлов записывает каждое мое слово.

— Расскажите, в каких условиях сейчас проживает ребёнок?

— Мы живем в доме моих родителей. Здесь у Николая своя комната, уютная и полностью оборудованная для его нужд. Но конкретно сейчас, он лежит в больнице. Но к нему нельзя. У него сложная форма астмы и любые вопросы про отца или наш развод вызывают у него приступы. Врач запретил все беседы. Даже в моем присутствии. И да, я ограничила доступ Алексея к нему, потому что он может навредить моему сыну. Это мера предосторожности, о которой знает клиника.

Мама подносит чай, неловко ставит чашки на стол. Захарова отказывается жестом, но взгляд ее становится чуть мягче.

— Мы должны будем проверить все это, — в голосе уже нет былой строгости. — Также, возможно, потребуется составить характеристику вашей семьи. Мы можем поговорить с вашими родителями?

— Конечно, — киваю, хотя внутри все сжимается.

Мама с готовностью кивает. Захарова задает ей пару вопросов о том, как мы живем, как часто я бываю дома, как отношусь к сыну.

Мама отвечает четко и уверенно.

Захарова делает небольшую паузу, пролистывает бумаги в папке и поднимает взгляд на меня.

— Екатерина Егоровна, ещё один вопрос. Вы сказали, что Алексей Юрьевич — ваш бывший муж. Почему вы решили развестись?

Вопрос звучит просто, почти буднично, но внутри все снова напрягается. Всю душу хотят вывернуть. Вдох. Выдох.

— Потому что жить с ним стало невозможно, — произношу ровно, но в груди все кипит. — Он морально давил на меня, манипулировал, угрожал. Это касалось не только меня, но и ребёнка. Алексей позволял себе постоянно кричать и оскорблять меня в присутствии сына.

Павлов снова начинает что-то быстро записывать, а Захарова кивает, будто подбадривает продолжать.

— Он часто говорил, что я ничего без него не добьюсь, что я слабая, никчемная. А когда у Коли начались проблемы со здоровьем, Алексей стал обвинять в этом меня. Говорил, что я плохая мать, что довела ребёнка своими нервами. Но сам ни разу не помог — ни морально, ни финансово.

Голос предательски дрожит на последних словах, но я быстро справляюсь.

— Почему вы не обратились за помощью? В полицию, в кризисные центры?

Эти слова будто вырывают из меня воздух. Я отвожу взгляд, сжимая пальцы на краю стола.

— Он не причинял физическую боль, чтобы обращаться в полицию и просить помощь. Скорее это было психологическое давление, — отвечаю тихо, но с каждой секундой голос становится увереннее. — Боялась, что он сделает хуже. Алексей умел... умел казаться правильным, надежным человеком. Перед другими он всегда выглядел идеальным мужем и отцом. Я думала, что никто мне не поверит. И, честно, я надеялась, что это пройдет. Что ради ребёнка он изменится. Но стало только хуже.

Захарова кивает, ее взгляд смягчается, а в голосе появляется нотка сочувствия.

— Это, к сожалению, частая ситуация, Екатерина Егоровна. Но важно, что вы решились уйти и защитить себя и ребёнка. Это уже большой шаг.

Павлов продолжает писать, но я чувствую, что их вопросы закончились. Захарова закрывает папку и отводит взгляд.

— Спасибо, мы учтем это при проверке, — говорит она. — Если понадобится дополнительная информация, мы с вами свяжемся.

Она встает, и Павлов следует за ней. Провожаю их до двери, чувствуя, как в груди начинает спадать напряжение.

Когда закрываю дверь, мама снова кладет руку мне на плечо.

— Катя, ты все правильно сказала, — говорит она тихо.

— Спасибо, мам, — выдыхаю я, но внутри все ещё что-то ломается. Потому что теперь я понимаю: мне не нужно было терпеть так долго. Нужно было защищать себя и Колю с самого начала.

Глава 54

К Коле вечером я уже не успеваю. Пока доеду, надо будет возвращаться, поэтому Влад едет один. Может, так и хорошо. Им надо больше общаться и привыкать друг к другу.

— Кать, идём за стол.

Брат выкладывает на стол плетеную хлебницу со свежим хлебом, мама заканчивает расставлять тарелки с ужином. Аромат тушеного мяса с овощами смешивается с запахом выпечки. Не хватает Коли. Домашний уют, который будто собирает меня заново после трудного дня.

Мама заканчивает рассказывать папе, как приходила опека и что спрашивали.

— Этих опекунов только разогнать всех надо, — ворчит папа, отламывая хлеб. — Вместо того чтобы за такими, как Алексей, следили, а не к тебе прикапывались.

— Егор, — тихо одергивает его мама, садясь рядом. — Дай ей хоть поесть спокойно.

Разговор с опекой вымотал. А до этого с Алексеем. И предстоящее, о чем я хочу рассказать, всё ещё не укладывается в голове.

— Мам, я уже папе говорила, — начинаю я, осторожно откладывая вилку. — Мы с Владом хотим рассказать Коле правду. О том, кто его настоящий отец.

Мама поднимает на меня внимательный взгляд, а папа откидывается на спинку стула, нахмурившись.

— Я тебя уже спрашивал, ты уверена, что сейчас время? — первым откликается он. — Коле это надо знать?

— Врач сказал, что это может помочь ему почувствовать себя более защищенным. Потому что он больше переживает за меня, чем за себя.

Мама кладет вилку, складывает руки перед собой.

— Катя, — говорит она спокойно, мягко, — для Коли главное — это не что ты скажешь, а как. Если ты будешь уверена и спокойна, он это почувствует. Дети всегда смотрят на нас, чтобы понять, как реагировать.

— А если он не примет Влада? — вставляет папа, скрещивая руки на груди. — Вот тогда что ты будешь делать?

— Он уже принимает, — отвечает за меня мама, глядя строго на отца. Я с ними, когда вы уезжали, день провела. Все у них хорошо. Ты и сам видел, как Коля к нему относится. Главное — не торопиться. Влад для него уже друг. А когда он увидит, что Влад любит его, и что между вами есть доверие, он постепенно привыкнет. Он уже большой мальчик, должен знать правду.

Я смотрю на неё, чувствуя, как её слова оседают где-то внутри, словно теплый камень на дне реки. Они дают мне точку опоры, от которой можно оттолкнуться.

— Спасибо, мам, — шепчу я, снова берясь за вилку. — Завтра поговорим с ним. Вместе с Владом.

Мама кивает, а папа только хмыкает, но ничего не говорит. Атмосфера за столом снова становится тёплой, спокойной. Но внутри меня ещё долго звенят её слова. Спокойно. С любовью. Этого я и хочу для своего сына.

Утром поднимаюсь вместе с родителями в шесть. Папа улетает заниматься моей квартирой, а мне не спится, полночи прокручивала в голове разговор с Колей. Самое непредсказуемое