Бывший. Неверный. Родной - Ольга Вячеславовна Тимофеева

Тяжелые большие руки обнимают меня со спины и Влад прижимает к себе.

— Ты водила его когда-нибудь сюда?

— Нет. Слишком тут много воспоминаний.

— Значит, отведем.

Влад, не отпуская меня, обходит. Встает лицом к лицу.

Тяну его аромат. Задыхаюсь от волнения.

В и так голубых глазах отражается небо с облаками. Он не чужой и никогда им не был. Знаю черты его лица, знаю голос, аромат, даже знаю… как наклоняется и целует.

Мягко касается моих губ, тепло и бережно, словно он боится меня спугнуть.

Одной ладонью придерживает затылок.

Тело откликается, как будто просыпаясь. Руки сами находят его плечи, пальцы касаются ткани его пальто, а потом цепляются крепче, не давая этому моменту раствориться. Горячая волна медленно растекается изнутри, возвращая меня к жизни. Усталость отступает, тревога уходит. С ним спокойно. Безопасно.

— Влад, — пропускаю между нашими губами замерзшие пальцы, — я ещё не развелась.

— Это формальности. Я вас ему всё равно уже не отдам, — целует мои губы.

— Папа на тебя злится.

— Договоримся. Главное, чтобы ты мне верила. И простила.

— Я простила. И верю. Но… я ничего не забыла.

— Я так больше не поступлю. Обещаю тебе. А ты не скрывай от меня наших детей.

— Их больше нет, — улыбаюсь в ответ и убираю пальцы.

— Ну, когда будут…

Я не отвечаю. Не знаю, будут ли. Сейчас главное, вылечить Колю, а другой ребёнок будет отвлекать.

Я закрываю глаза, позволяя себе впитать этот момент, а вместе с ним уверенность, что если с ним спокойно мне, значит и Коле будет. Ему нужен этот пример. Эта опора. Этот человек.

— Давай Коле все расскажем.

— Вечером, хорошо? У меня уже обед заканчивается.

— Хорошо.

Глава 52

Телефон в руке настойчиво вибрирует, высвечивается незнакомый номер. Каждый раз теперь жду, что это может быть Алексей и заранее напрягаюсь и включаю запись.

— Да.

— Екатерина Егоровна? — голос строгий, будто холодный металл.

— Да.

— Лейтенант Громов, районное управление полиции. К нам поступило заявление от гражданина Фирсова Алексея Юрьевича.

— Слушаю вас, — голос ровный, хотя внутри что-то сжимается.

— На вас поступило заявление. Там говорится, что вы довели ребёнка до критического состояния из-за эмоционального истязания и ненадлежащего ухода.

Воздух в груди застывает, но я не позволяю себе поддаться панике.

— Эмоциональное истязание? — переспросить спокойно удаётся не сразу. Голос чуть дрожит, но не сдаётся. — Серьёзно?

— Он также приложил к заявлению медицинские документы, на основании которых делает выводы, что ребёнок страдает от вашей... - он запинается, -... эмоциональной нестабильности и пренебрежения.

Смех сам срывается с губ, короткий, сухой, будто нож о камень.

— Медицинские документы? — переспрашиваю, чувствуя, как голос становится холодным. — Вы имеете в виду документы, которые подтверждают, что я регулярно привожу сына на лечение?

— Екатерина Егоровна, — голос полицейского становится чуть мягче, но всё ещё напряжённый, — это его официальное заявление. Мы обязаны отреагировать. Вам нужно явиться в отделение для дачи объяснений.

— Я уже дала показания и тоже написала заявление, только не у вас. Я сейчас в столице, с ребёнком на лечении. Я не могу его оставить и приехать.

— Нам надо будет передать документы в органы опеки, чтобы проверить жилищные условия, в которых вы живёте.

— Я живу сейчас у родителей, ребёнок в больнице. И у него возле палаты круглосуточная охрана, чтобы Фирсов Алексей Юрьевич не смог зайти к ребёнку и навредить ему.

— В заявлении и написано, что вы ограничиваете ему доступ ко встрече с сыном.

— У вас уже заведомо ложные сведения, потому что это не его сын. У Коли другой отец, официальный. Повторяю, я написала заявление и приложила записи разговора, где Алексей Юрьевич угрожал мне и сыну.

— Я вас услышал. Мы разберемся, Екатерина Егоровна.

Отключаюсь и выдыхаю. Но холодные, обескураживающие слова, будто продолжают звенеть в ушах. Алексей... На всё готов, чтобы отравлять и дальше мне жизнь. Даже сейчас, когда Коля лежит в больнице, он пытается меня сломать.

Секунды тянутся, я всматриваюсь в экран телефона, как будто там можно найти ответы. Потом решаюсь. Нажимаю его номер, который так хотелось удалить, и прикладываю телефон к уху.

— Да, дорогая жена объявилась? — раздаётся знакомый, грубый голос. Уже нет ни раздражения, ни удивления. Только презрение.

— Ты чего добиваешься своими заявлениями?

— Я тебя предупреждал, что сына отберу.

— Он не твой сын.

— Да ладно, а чей… вдруг стал?

Я усмехаюсь только в ответ.

— Без моего согласия нельзя лишить меня отцовства, я узнавал.

— Можно, если отец подтвержден экспертизой ДНК.

— Сука! Хах. Папаша объявился, да? Мы тут кормили, растили, воспитывали, а тут здрасьте, объявился…

— Ты прям довоспитывался. Воспитатель…

— Ты дура? Кому ты нужна с ребёнком-инвалидом?

— Это ты инвалид уже, так говорить…

— Развод я тебе не дам, если ты к этому ведешь. В квартиру можешь не возвращаться.

— Не возвращаться? — усмехаюсь.

— Квартира принадлежит моему отцу, — напоминаю я, с трудом удерживая голос ровным.

— Да хоть деду твоему! — он смеётся громко, язвительно. — Думала в квартиру не попаду? Хрен вам. Замки вскрыли за пару минут. И я заменил их. Хрен ты ко мне зайдёшь.

— Завтра я выставляю ее на продажу, — произношу спокойно, но чувствую, как внутри всё горит.

— Ну, попробуй, — фыркает Алексей. — Я тут прописан, и выкуси. Никто меня не тронет.

— Я предупредила.

— Ой, как страшно… Предупредила она. Это заявление тебе цветочками покажется.

— Лучше вещи собирай, чтобы тебя в одних трусах из квартиры не выгнали.

Заканчиваю разговор первой.

Глава 53

Я поднимаюсь по лестнице, ведущей в кабинет папы на втором этаже тренажерного зала. Сквозь стеклянные стены открывается вид на зал. Внизу люди, склонившиеся над тренажерами, монотонный звук беговых дорожек, тяжелое дыхание.

Но уютный кабинет папы с большим столом и креслом, за которым он сидит, всегда создает ощущение другого мира. Это его место силы.

Услышав мои шаги, поднимает голову и довольно улыбается.

— Привет, Катюш, ты как тут?

— Давно у тебя не была, — захожу, осматриваюсь.

На полке его кубки, фотографии с соревнований. На одном из снимков он с широкой улыбкой стоит рядом с молодым парнем — это его воспитанник, который стал чемпионом. Папа всегда гордился своими учениками.

— Как Коля?

— Более-менее, я хотела про Алексея рассказать.

— Что на этот раз? — взгляд сразу становится жестче.

— Подал заявление в полицию на меня. Якобы я довела Колю до такого состояния. Не даю видеться с ребёнком. Чуть не истязаю его.

— Мразь, — рубит папа коротко. — Я тебе говорил,