Обесчещенная леди - Мэри Джо Патни

промурлыкала Кенди, — не провести вместе еще одну ночь вдали от шумного мира и любопытных глаз? Ночь, когда грехопадение не идет в счет, ибо о нем никто никогда не узнает?

— Но будем знать мы сами, — возразил мягко он, — а это опаснее, чем если бы знал весь мир. И все же могу ли я ответить «нет», когда в моих объятиях самая соблазнительная женщина на свете?

— Значит, не говори «нет»!

Она завершила танец, шагнув вперед и прильнув к нему всем телом. Ей хотелось вновь ощутить его тяжесть, почувствовать, как он вжимает ее в матрас, как тела их движутся вместе в огне самого древнего из танцев.

По телу Лукаса пробежала дрожь; разжав объятия, он скользнул ладонями по ее спине, крепко обхватил ягодицы. Уста их соприкоснулись; каждый и требовал, и давал взамен — и два пламени, слившись, обратились в ослепительный фейерверк.

Пока умелые руки Лукаса пробуждали к новой жизни ее жаждущую плоть, Кенди сосредоточилась на покровах его плоти. Слишком уж много на нем надето! Вытащить рубашку из брюк, погладить жаркое нагое тело пониже спины, а затем нащупать живое доказательство его страсти… О да!

Он шумно втянул воздух, глаза его потемнели.

— Знаешь, будет… эффективнее, если ты дашь мне раздеться.

— Возможно, — совершенно невинно согласилась она, — но ведь так намного веселее!

Лукас рассмеялся, глядя на нее с нежностью:

— Ах ты, развратница, шаловливые ручонки!

Он отступил на шаг, чтобы ей было удобнее стащить с него рубашку через голову, а затем покрыть обнаженную шею легкими, как крылья бабочки, поцелуями. Брюки, уже расстегнутые, она стянула вместе с панталонами и принялась жадно гладить и ласкать тело Лукаса, наслаждаясь его статью и мужской красотой. Они созданы друг для друга: это она ощущала каждой частицей своего существа.

Пока она восхищалась его наготой, Лукас развязал пояс ее халата, расстегнул пуговки на ночной сорочке, затем одним быстрым движением стянул через голову то и другое, оставив Кенди нагой, не считая домашних туфель.

Впервые она устыдилась своей наготы: ведь уже не безупречная юная девушка — родила двоих детей, да и брак оставил на ней шрамы, — но во взгляде Лукаса увидела только желание.

— Ты так опьяняюще женственна! — произнес он низким хрипловатым голосом. — Ты создана для любви и поклонения!

Его слова вдруг распахнули перед ней глубинный смысл одного из брачных обетов: «Буду служить тебе телом своим». До сих пор эти слова оставались лишь словами — теперь же отозвались глубоко во всем ее существе. Они с Лукасом не женаты — и, быть может, никогда не поженятся, — но можно любить друг друга и без принесения брачных клятв, и как же она сейчас этого желала!

Взяв его правую руку, Кенди приложила ее к своему сердцу.

— Что бы ни случилось дальше, давай сегодня послужим друг другу вместе!

Он сжал ее руку в своей теплой ладони, и они слились в глубоком страстном поцелуе. Кенди ощутила, что, сама того не сознавая, трется бедрами о его бедра. Как ни близки они были сейчас — ей хотелось стать еще ближе.

— Как бы мне хотелось любить тебя медленно, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым поцелуем, — выдохнул Лукас. — Но все же…

Он откинул одеяла на постели, уложил ее на гладкие простыни и сам лег сверху, придавив собой — именно так, как она желала! Поцелуи его лишали и разума, и чувств. Кенди вцепилась в него как утопающая, так, словно пыталась в нем раствориться, и раздвинула ноги в молчаливой мольбе о полном соединении.

На эту бессловесную просьбу немедленно последовал ответ — тоже без слов, лишь с долгим мучительным стоном, когда Лукас вошел в ее гостеприимное тело. В порыве страсти она впилась зубами ему в плечо, а затем под умелыми прикосновениями его пальцев забыла обо всем на свете. Все ее чувства обрели такую мощь, тело и душу охватил такой огонь, что она уже ничего не сознавала — и едва ли заметила, когда он выскользнул из нее. К кульминации они пришли одновременно, но отдельно друг от друга, и хоть сознание ее было затуманено, в этот миг она ощутила слабый укол сожаления.

Что ж, они разделили почти все, чего она желала.

И пока придется довольствоваться этим «почти».

Глава 27

Лукас лежал, сжимая ее в объятиях, и казалось, что сердце его вот-вот разорвется, но нет: сердцебиение постепенно утихало, дыхание приходило в норму.

— А я-то собирался наслаждаться тобой медленно, неторопливо! — прошептал он в ее спутанные волосы.

Она рассмеялась:

— Когда оба так долго сдерживали свои желания, иначе и быть не могло, но ночь только начинается и многое может произойти до того, как я ускользну к себе, чтобы никто не заподозрил, что мы ночевали в одной постели.

— Ночь, бесспорно, таит в себе огромные возможности, но утром нам придется вернуться к привычному притворству, — помрачнел Лукас. — Если мы хотим обличить перед всеми грехи Деншира, ты должна выступать как добродетельная леди без единого пятнышка на репутации. Если станет известно, что у тебя есть любовник, поиски справедливости обратятся против тебя. Общественное негодование может разгореться еще жарче, чем сейчас.

Она долго молчала, затем со вздохом ответила:

— Знаю, ты прав. Чтобы убедительно обвинять Деншира, сама я должна сохранять безупречную репутацию. Но что, если это ничего не изменит? Что, если Деншир просто не оставит ни попыток завладеть моим состоянием, ни своих притязаний на Кристофера и заявлений, что у меня нет прав на собственного сына? Что, если архиепископ Кентерберийский не сможет или не захочет протянуть мне руку помощи? Что тогда?

Он нежно погладил ее по спине:

— Положение твое едва ли ухудшится, хотя, разумеется, перенести такой удар будет нелегко. Потом я попытаюсь, как и предлагал, внести в палату лордов билль с обвинением лорда Деншира в преступных махинациях. Возможны ли какие-то юридические методы разрешения ситуации, кроме этого, не знаю.

Она запустила пальцы ему в волосы:

— Ты никогда не думал о том, чтобы жить со мной открыто и плевать на последствия?

Да, признаться, мысль такая у Лукаса была, и в перспективе выглядело это соблазнительно, но и опасно, словно запретный плод. Постоянно быть с Кенди, и не только в постели, — но расплачиваться за это презрением света; иметь от нее детей — но незаконных…

— Думал, но предпочитаю вариант, наиболее приемлемый для нас обоих.

— Жаль, что не всегда мы получаем желаемое. Остается довольствоваться тем, что доступно.

— Верно, как ни тяжело это сознавать.

Они долго молчали, потом она заговорила снова: