Обещание - Кристен Эшли

И, лежа в постели Бенни после того, как впервые услышала намек на «Доброе утро» от Бенни Бьянки, намек — милый и сексуальный, намек, который, я точно была уверена, в дальнейшем мог стать только больше и лучше, меня поразила одна мысль, что для меня совершенно не имело значения, что я находилась в постели брата Винни. Я вспоминала о том, что у нас с ним было, и о том, почему все пошло наперекосяк. Теперь все разложилось по полочкам. Если бы я жила своей жизнью в течение этих семи лет до того, как меня ранили, чего я как раз и не сделала, то нашла бы мужчину, и по мере того, как постепенно привыкала бы к новому мужчине в моей жизни, эти мысли неизбежно посещали бы меня. И чтобы вернуть себе психическое здоровье и продолжить жить своей жизнью, мне в конце концов пришлось бы смириться с этим вопросом.

Винни был мертв. Я осталась жить. Он сделал свой выбор, я пыталась его отговорить ни один раз (я кричала на него) до посинения, пыталась его свернуть с этого ужасного пути.

Но он остался верен себе.

Сейчас его нет рядом со мной.

Но я есть.

И теперь решила двигаться дальше, и решив, нашла другого мужчину.

И этот мужчина просто случайно оказался его братом.

Вот и все. Вот куда привела меня жизнь. Если я позволю этому произойти и перестану бороться с Бенни, все может быть просто.

Для Бенни все было просто.

И ради Бенни я могла бы найти свой способ сделать это простым.

При этой мысли мои глаза закрылись, а из соседней комнаты доносились звуки воды.

К тому времени, как вода выключилась, я уже спала.

* * *

Я сидела рядом с Беном, пока он парковался перед моим жилым комплексом.

Я сжала губы и продолжала их сжимать, наблюдая, как Мэнни и его подруга выходят из красного «Шевроле Тахо», стоящего перед нами.

Мы должны были с ними встретиться после посещения врача, доктор назвал улучшение моего состояния «удовлетворительным» и повторил то, что сказал в больнице — швы внутри «рассасывающиеся» сами по себе, «клей» снаружи используется в косметических целях, надеюсь, мои рубцы исчезнут или будут едва заметны. Затем он приказал не увеличивать дозу обезболивающих, а принимать их только в том случае, если они мне действительно необходимы, и дал добро на «немного более напряженную деятельность и легкие физические тренировки».

У меня не хватило смелости спросить его, включают ли «легкие физические тренировки» в себя секс, потому что я старалась не думать о сексе с Бенни.

Хотя очень хотела секса с ним. В этом не было никаких сомнений.

Но у меня был в жизни один любовник, и этот любовник делился кое-чем с Бенни, так что он кое-что знал обо мне. Поэтому, если я позволю своим мыслям обдумывать секс с Бенни, скорее всего сойду с ума. Так что я не позволила своим мыслям двигаться в этом направлении.

Сейчас мы находились у моего дома, чтобы забрать мою Z, и мне предстояло пройти еще одно испытане — Мэнни, последний член семьи Бьянки, который провел последние семь лет в лагере не самых больших моих поклонников. В отличие от Бенни (у которого была причина, учитывая, что я первая набросилась на него) и Терезы (которая не хотела плохо думать о своем сыне), у Мэнни не было причин прерывать со мной общение. Но он просто вычеркнул меня из своей жизни.

Я хорошо относилась к нему, можно сказать, что мы с ним сблизились (не так, как с Беном, но мы были близки) и это было больно, потерять всех Бьянки.

Кармелла, их сестра, осталась верна себе. Она была второй по старшинству и рано начала взрослую жизнь, выйдя замуж и родив детей. Будучи девушкой с семьей и детьми, она повзрослела намного быстрее. Она видела, как обстоят дела с Винни-младшим, и была первой позвонившей ему, сказав, если он выберет Сэла, она будет лояльной к нему только на семейных встречах, но в остальном он для нее мертв.

Затем он все же связал свою судьбу с Сэлом, и умер для нее еще до того, как умер физически.

Она, в отличие от других, никогда не винила меня. Она все знала и понимала. Так что я никогда не теряла с ней связь.

Конечно, мы ежедневно не болтали с ней по телефону. Но, опять же, мы не занимались этой фигней, когда Винни был жив. Но она присылала мне открытки на Рождество и день рождения, время от времени переписывались с ней по электронной почте.

По застенчивому, нерешительному выражению лица Мэнни, когда он заглянул в окно внедорожника Бенни, я поняла, что ему не терпится встретиться со мной лицом к лицу.

Оказалось, что не так уж трудно сорвать с крючка кого-нибудь из Бьянки. Дело в том, что незавершенные дела прошлого настигали тебя в настоящем, когда я уже решила изо всех сил двигаться дальше.

Бенни припарковался, мне удалось выпрыгнуть самостоятельно из машины в туфлях на платформе и высоком каблуке. Я плотнее запахнула куртку, на дворе стоял октябрь, и как раз этим утром бабье лето в Индиане сказало: «Прощай! Прощай!».

Бенни встретил меня на тротуаре и, крепко сжав мою руку, повел нас к Мэнни и его женщине.

Я решила побыстрее покончить с этим и крикнула «Привет», широко улыбаясь, когда мы были в десяти футах друг от друга.

Мэнни удивленно моргнул, я заметила, как дернулась голова его женщины.

Отчего сосредоточилась на ней.

Про себя отметила, что она была хорошенькой и миниатюрной, что неудивительно для Мэнни. Ему нравились маленькие, но округлые женщины, всегда нравились. У нее были сильно вьющиеся темные волосы, красивые голубые глаза, она была одета почти так же, как и я, что сказало мне, что это была ее обычная униформа — каблуки на платформе, куртка, свитер и джинсы.

Я также заметила, что она была напряжена, и мне это понравилось. Не потому, что она напряглась, может нервничала, а потому, скорее всего, она была в курсе нашей истории, вернее моей истории с семьей Бьянки, поэтому беспокоилась за своего мужчину.

Другими словами, мне тоже пришлось снять ее с крючка.

Поэтому, когда мы подошли ближе, я выдернула руку из руки Бенни, подошла вплотную и обняла Мэнни.

Ему потребовалась секунда, но затем его руки свободно сомкнулись вокруг