Академический обмен - Юлия Жукова

за дело. Завязав несколько стратегических узлов, я накинула петлю на шею лошади и аккуратно потянула. Тут же сквозь облик кобылы проступили наложенные друг на друга образы олуши, буйвола и человека с лошадиной головой, словно кто-то напортачил, проявляя дагерротипы.

– Это агишка, – выдохнула я, отпуская плетение. Возвращать лошади её истинную форму мне было вовсе не с руки: она бы тогда была вынуждена вернуться в воду, из которой её выманили, а до ближайшей большой воды тут ой как неблизко, и как знать, сколько народу обозлённая агишка загрызёт по дороге. Оглядев кобылу уже без магии, я заметила в основании её уха железное кольцо. Указав на него Маккорну, я пояснила: – Её выманили и связали заклятием вот через это. – И, видя, что он уже потянул руки к серьге, быстро добавила: – Только не снимай, иначе она всех сожрёт.

Лирой тут же отдёрнул руки.

– Но это же… – пробормотал он, потом кашлянул и принял независимый вид. – А что закон говорит по поводу пленения волшебных лошадей?

– Плени сколько влезет, – усмехнулась я, наблюдая, как он сдерживает природнический порыв тут же вступиться за обиженную зверюшку. – Тем более агишек, они те ещё сволочи, детей в воду утаскивают и жрут. Другой вопрос, что виконтесса эту тварь не для пахоты использует уж наверное, а, скорее всего, для скачек. И вот это уже подсудное дело.

Пока я говорила, почувствовала, как наваливается сонливость. Проклятое заклинание, что ли, опять настигло? Я глянула на часы. Было слегка за полночь. С учётом бурных событий дня, и без заклинания неудивительно.

– Нападение мы сорвали, – заметила я. – Сегодня тут делать больше нечего. Теперь надо проверять Фэнни и послужной список этой лошади. Это работа для Кларенса. Глянь, у неё имя нигде не написано?

– Надо хоть остальных подлечить, – пробормотал Маккорн, снова подбираясь к агишке. Лошадь всхрапнула, но не стала сопротивляться. Всё-таки природник даже на хтонических тварей хорошо действует, по себе знаю. – Вот тут на другом ухе жетон висит. Написано – Полынья.

Я хмыкнула. Похоже, что тот, кто давал скотине имя, знал, что перед ним водяная лошадь.

Пескуха, уставшая лаять на улице, вломилась в конюшню и, не иначе, вознамерилась проорать дырку у меня в голове. Лошади снова занервничали.

– Ты лечи, – прокричала я Маккорну, – а я пойду с этой разберусь!

Однако стоило мне выволочь пескуху на улицу, как она заткнулась и, вывернувшись из руки, резво потрусила куда-то в поле.

– Куда тебя несёт? – простонала я, представляя, как буду бегать за ней по всей территории поместья. Ну уж нет, вернётся сама, не развалится. Сюда же как-то прискакала? И, кстати, своим появлением разрушила заклинание злости, под которое мы с Лироем угодили. Выходило, оно некротики не выдержало? Оно точно не из некромантии, так неужто из магии жизни? Вряд ли же в магии воздуха или, там, металла могло быть такое.

Заметив, что я не иду следом, пескуха остановилась и снова принялась тявкать. О-о, это уже знакомо. Хочет меня куда-то привести… Ну ладно. Со вздохом подобрав юбку, я пошла по тёмной траве. Ночь была ясная, но луны виднелся только краешек, так что видела я не очень, пришлось снова ночное зрение задействовать. А потому ту штуку, которую мне хотела показать пескуха, я заметила, только когда чуть об неё не споткнулась.

Это была музыкальная шкатулка. С искусной росписью на крышке в виде лошадки. И когда я взглянула на неё магическим зрением, лошадка блёкло светилась, а ото всей вещицы веяло магией земли.

Я пошевелила её носком туфли, но не увидела ничего опасного. Тогда я подобрала шкатулку и зажгла талисман, чтобы её рассмотреть. Шкатулка как шкатулка, сбоку ключик, крышка откидная. Под крышкой, как я и ожидала, оказалась фигурка гарцующей лошади, беленькая такая. Я закрыла крышку и завела пружину, а потом открыла снова. Музыка не заиграла, зато стоило белой лошадке начать свой танец, как в воздухе засветился полупрозрачный силуэт, и мимо меня в сторону дома снова прошла несуществующая лошадь. Маккорн как раз вышел из конюшни и тоже пронаблюдал это явление.

Я закрыла крышку и направилась к Маккорну.

– Магия земли? – крикнул он, хотя с такого расстояния не мог почувствовать заклинание на шкатулке, а от самой лошади ничем не веяло.

– Откуда знаешь?

– Знаю одного мага земли, который на таких штуках магистерскую защитил, – сказал он. – Он как-то это делал через преломление света в земной атмосфере. Подробностей не помню, но по сути это оптическая иллюзия.

Я покачала головой, рассматривая шкатулку.

– Чувствую, завтра нам предстоит ещё один визит в мракконтроль.

На этом я свистнула пескуху и поплелась к воротам, за которыми оставила бричку. Проще было бы призвать лошадок, но я решила, что хватит с Лироя на сегодня магических эффектов.

Домой мы вернулись усталые, злые и голодные, как мстительные духи, и я уже собиралась совершить набег на кладовку, но на подъезде увидела, что окна первого этажа ярко светятся. Кларенс и Банни, конечно, не спят, но обычно ночью разбредаются по своим норам, а не торчат в гостиной.

– Карета, – сказал Маккорн, тыча пальцем в дальний угол двора. И правда, там стояла распряжённая карета, поблёскивая в свете из окон обитыми металлом углами. – Та самая.

Мы переглянулись. Значит, некто, посетивший виконтессу после нас, всё же поехал ко мне. Но Кларенс не подавал тревожного сигнала. Кого такого он мог пустить в дом? Да ещё надолго, раз лошадей распрягли. В недоумении мы поспешили внутрь.

В гостиной горели все рожки, на чайном столике угнездился парадный сервиз, окружив блюдо с пирожными. В креслах по обе стороны от столика сидели Кларенс и незнакомая молодая блондинка в моднейшем тайере с косой застёжкой на восточный манер. Не думаю, что в этом доме за всю его историю хоть раз бывала более стильно одетая женщина. Я даже на лицо барышни поначалу внимания не обратила, впившись взглядом в заглаженные складки юбки и вышивку в виде цветущих ветвей на рукавах. Маккорн же, едва завидев её, встал в дверях, как проклятием пригвождённый.

– А, Лирой, – мягким грудным голосом сказала девица, откидываясь на спинку кресла. Я всё-таки нашла в себе силы рассмотреть её лицо. Породистое такое, тонкие черты, безупречная кожа. Аристократический вид нарушали только большие круглые глаза, кажущиеся ещё больше из-за водянистого, светло-голубого цвета. Однако что-то в этом лице было знакомое. То ли форма бровей, то ли носа…

Маккорн отмер и всплеснул руками.

– Моим родственникам тут что, мёдом намазано?

– Я тоже рада тебя видеть, – невозмутимо произнесла барышня, словно подобная реакция была