Песенка про любовь - Юлия Гойдт

— Артём тоже так считает, — добавила она.

И я надолго задумалась. В общем, она говорила мне реалистичные вещи, которые я и сама себе не раз произносила. Вроде того, что с Галицыным нормальной жизни у меня не будет, и работы нормальной тоже не будет, и семьи нормальной не будет тоже. А вот с Юркой совсем даже наоборот.

После всех этих раздумий я даже кинулась к родителям. Мама со вздохом повторила мне все эти аргументы, а потом мы всплакнули друг у друга на плече. А потом пришёл папа.

— Так, — сказал он. — Так…

И потребовал объяснений. Я жалко заоправдывалась и призналась, что пребываю в полной растерянности.

— А причина? — поинтересовался папа.

— Он не звонит! — злобно сказала я.

— Ну так позвони сама, — предложил отец.

Ага, внутренне содрогнулась я, позвони… Я вспомнила, каким счастливым он уезжал. Ему там сейчас, поди, хорошо. В объятиях какой-нибудь Анжелики. Или Терезиты… Я не стала говорить об этом папе, да он и не допытывался, просто принёс из прихожей мой мобильник.

— Давай, а я послушаю.

Я стала безнадёжно давить кнопки. Я была уверена, что он не ответит. Толька я ошиблась.

— Энаморада, — услышала я прерывистый полушёпот. — Как я рад! У тебя всё хорошо?

— Ага, — сказала я. — А у тебя? Ты чем занят?

— Бегу, — услышала я. — Убегаю.

Потом ещё была пара слов про то, как он рад, и — короткие гудки.

Я в растерянности уставилась на отца. Папа вздёрнул одну бровь. Очень похоже на Серёжку. Я даже головой помотала.

— Ну? — язвительно спросил папа.

— Баранки гну! — вмешалась в разговор моя матушка.

И впервые за бог знает сколько времени мои родители непедагогично поцапались у меня на глазах. При этом папа язвительно обзывал маму психо-хологом, а мама шипела и плевалась в адрес болтунов и авантюристов всех мастей. Короче говоря, поддержки я не нашла и тут тоже. Ушла в комнату, где Лидия и Егорка постигали сложную науку изготовления человечков из природного материала в виде шишек и желудей. Я немного поучаствовала в процессе и сбежала домой.

Весь вечер я прождала звонка от Сергея. Я маялась. Я ходила из комнаты в комнату. Я начинала что-нибудь делать, но всё валилось из рук. Без конца вспоминала, что он говорил мне и как. В конце концов, я стала представлять его не бегущим по улице, а сидящим в объятиях какой-нибудь девицы, и вздыхающим от желания… Пришла в бешенство и не стала больше звонить ему, хотя поначалу и собиралась.

Вместо этого я позвонила Суворину.

— Иди сюда! — велела я.

Вообще-то я думала, что он явится один. Только нет же! Он приволок с собой Лариску и Юрика. Оказывается, этот деятель теперь дневал и ночевал у них. Суворин был как всегда шумный и какой-то дурак. Когда я изловила его в укромном углу, он высокопарно выдал мне кусок из Бодлера:

— Ступай же к дьяволу, красотка!

Я бы отправился с тобой,

Когда бы ты не шла так ходко,

Меня оставив за спиной…

Ступай к нему одна, красотка!

Я врезала ему по ногам и процедила, что он мне ещё ответит за свою подлость. А Суворин просто рассмеялся мне в лицо. Что он знал такое, чего не знаю я?!

Я попробовала допросить Лариску, но она знала ещё меньше меня. Вечер прошёл бездарно с пошлым трёпом Суворина, пассивными домогательствами Юрки и беспомощными попытками Ларисы всех помирить.

— Полька, возвращайся к нам, — наконец-то взмолилась она. — Ты стала такая чужая!

Я обвела их всех взглядом и поняла, что если они сейчас не уйдут, случится смертоубийство. На мой взгляд среагировал чуткий Артём. Он загнанно мигнул и стал их звать домой. Не знаю, как они там договорились в конце концов, потому что в комнате заквакал Серёжкин монстр, и я кинулась к компьютеру, который так и журчал у меня на холостом ходу с чёрным экраном, по которому плавали рыбы. Теперь он ожил, и в нижнем углу мигала ромашка аськи. Я активировала программу.

Это был Сергей! Он ничего не объяснял, только без конца сыпал ласковыми словечками и повторял, как рад был меня услышать. Я всхлипнула и кинулась к клавиатуре. Я написала, как скучаю, как мне плохо, как я его жду. Ответа не было долго. Я так и уснула на клавишах. Утром прочитала набранное заглавными буквами «JA VERNUS».

В школе у меня был единственный ориентир, не дававший мне свихнуться. Желчный Змеев поинтересовался моими успехами, причём прилюдно на семинаре. Он поднял меня с места и устроил допрос по всему курсу. Сначала я, как обычно, растерялась, но когда поняла, что вопросы он мне задаёт из не рассматривавшихся ещё тем, пришла в ярость, и слова из меня полились неудержимым фонтаном. Народ от души развлёкся, выслушивая мои злобные ответы и ехидные комментарии Чингачгука. А на перемене, когда Лариска подвалила ко мне с какими-то извинениями, я кинулась на неё и чуть не искусала.

— Ты ведёшь себя, — процедила Лариска, — как сексуально озабоченная сука!

— Убью! — тихо сказала я, и она быстренько ретировалась.

А я пошла в танцевальную студию, потому что мне нужен был хореограф. За последние десять дней я пришла в хорошую форму и даже подобрала музыку, но составить программу у меня не получалось, хоть ты тресни. Я рассчитывала встретить там Викторию Олеговну, мадам Вагранову, бывшую балерину, которая вела у нас на факультете школу танцев. Вот только её не было. Зато я нарвалась на её ассистента, про которого все говорили, что он гей. Да и звали его Душка Крапман. Я уже развернулась, чтобы уйти, но Душка прицепился с вопросами, и слово за слово я изложила ему свою проблему.

— Покажите, Полиночка, — сказал он, — что вы наработали…

Я извлекла ноутбук, включила музыку и показала. От физической нагрузки резко полегчало, тем более что трудилась я в джинсах, сильно стеснявших все движения. Душка Крапман не говорил ни слова, пока я прыгала и рисовала свои дорожки. А потом задумчиво сказал, что мне нужен партнёр. И предложил свою концепцию моего танца. Я села прямо на паркет. Это была идея. Хорошая идея. Её следовало обдумать.

— Зайдите завтра, — сказал Крапман. — Я поработаю над общим рисунком и драматургией. А вы поищите пару…

Я задумчиво пообещала.

По идее я могла попросить Юрку составить мне компанию. Но я так гнусно вела себя с ним в последнее время, что язык не поворачивался. И тогда я пошла искать