Приятель - Артем Рудик

— Мы поговорили с Антоном и нашли способ, как нам с тобой выкрутиться из всей этой ситуации. И ему заодно. Но для этого нам нужен доступ к системе информирования на станции, — он ещё слегка ускорился, я еле успевала за ним.

— Ты говорил с Антоном?!

— Ага, связь с Землёй установил. Ты думаешь, кто мне помог проникнуть в этот сектор станции? Но ты ещё увидишь, что мы с ним задумали. Это будет шикарное шоу!

— Что-то мне это не нравится…

— А зря. Это будет просто правда. Прямо как ты любишь.

Мы больше не говорили, просто мчались со всех ног к месту моей работы, петляя по коридорам и перемычкам. Путь был не такой далёкий, как можно было ожидать. Уже совсем скоро мы оказались у моего офиса. Даже тревога ещё не успела подняться, а значит Андреаса ещё не нашли.

Мы оба влетели в просторное и душное помещение. Благо внутри никого, кроме моей подруги Ани не было. И конечно та была шокирована моим внезапным появлением, да ещё и в компании Вани, всё ещё носившего солдатскую форму. От неожиданности она вздрогнула и уронила стакан чая на пол, разлив его по ковролину:

— Майя?! Что ты здесь делаешь? Тебя разве не…

— Это долгий разговор, Ань, сейчас нам нужен доступ к административной панели, — сказала я, отодвигая её в сторону, — Кабинет шефа открыт?

— Да, но ты же понимаешь, что я должна буду о тебе сообщить? — сказала она отступая.

Я злобно зыркнула на неё, но она не остановилась, серьёзно направляясь к выходу.

— Мы же подруги, верно? — спросила я, серьёзно.

— Да, но ты беглая преступница, — сказала Аня, — И как говорят, ты помогала убийце… не могу же я… — она продолжала отступать пока не наткнулась на Ваню, поднявшего пистолет.

— Видимо не можешь, — сказал Мерзляев серьёзно, — я об этом позабочусь. Эй, — он обратился ко мне и кинул чип, на который записывалась информация, — Пусти видео с носителя на все экраны станции. А я прослежу, чтобы твоя подруга оставалась на месте. Будет опасно её брать к административной панели.

Я кивнула и бросила Ане:

— Прости меня, но ты сама собиралась меня сдать, — а затем развернулась и пошла в кабинет директора.

Я довольно быстро нашла на его столе кнопку для открытия панели и передо мной всплыла целая куча кнопок, ячеек и рычагов. Я вставила чип в нужное отверстие и стала настраивать сигнал. В главном помещении в этот момент звучала какая-то возня, но я доверилась Ване и продолжала настройку.

Как раз в момент, когда я закончила, Мерзляев ввалился в кабинет, держась за промежность:

— Твоя подруга, чертовски бойкая. Не стоило мне стоять так близко… получил по заслугам… чёрт, теперь заслуги болят… — он согнулся, — Надеюсь, что ты уже закончила, потому что она побежала нас сдавать.

— Да, — сказала я и, выдохнув, нажала на кнопку.

На телевизоре в кабинете босса, как и на всех экранах станции высветилось лицо Антона. Он стоял в очень странном месте, в окружении трупов солдат Директории и деревьев. Его лицо очень изменилось с тех пор, как я его помнила, оно было более серьёзным и усталым. Кажется, даже седой волос проступил.

Он говорил медленно, но не неуверенно, прерывая каждое предложение вдохом:

— И так, вы все меня наверняка знаете. Меня зовут Антон Сивицкий и меня обвиняют в убийстве на станции Дуат. А ещё я был единственным, кто сбежал из космической тюрьмы, которую когда-то звал домом. И теперь, я живу здесь, — он покрутился с камерой, показывая задний фон, — На Земле. Она жива и здорова. Станция продолжает поддерживать с ней связь, закупая редкую на станции еду и припасы, что достаются руководству Директории. Пока вас всех кормят и одевают как заключённых. Потому что вы и есть заключённые в самой современной тюрьме мира. Как вы видите, — он указал рукой на трупы рядом, — Солдат Директории можно убить. Можно поднять бунт. Я уже сделал это и теперь я свободен. Вы тоже можете. Подумайте об этом.

Экран погас. Это безусловно была бомба, пущенная нами в эфир для всей станции. После такого уже ничего не будет прежним. Все узнали правду и Директории придётся очень постараться, чтобы опровергнуть слова Антона или заглушить грядущий бунт. Возможно, у них это даже получится. Тут никогда нельзя быть уверенной, кто именно победит. Но сейчас чаша весов впервые была на нашей стороне.

Хотя от этого в душе всё ещё была пустота. Я подошла к панорамному окну в кабинете, из которого была видна земля. Ваня стоял рядом, скрестив руки на груди:

— Ну вот и всё? Мы сделали всё, как ты хотела, но не более того.

— Да, теперь люди сами решат, что им делать.

— Понравилось ворошить муравейник?

— Не слишком. Есть какое-то странное нехорошее чувство внутри…

— У меня тоже. Но не от того, что мы сделали сейчас. Я хотел извиниться.

— Ха, великий Ваня Мерзляев на это способен?

— Великий Ваня Мерзляев никогда не был великим. Просто очень хорошо притворялся. Извини, что притворялся с тобой так долго.

— Лучшее лекарство от притворства это доза правды.

— Ты мне нравишься. Это правда. Я переживал из-за этого по поводу отношений с Антоном. Это тоже правда. Но самое главное, что из-за этого я сказал и сделал нехорошие вещи.

— Будто бы ты когда-то делал хорошие, — я хитро улыбнулась, но сам Ваня был невозмутим.

— Сейчас собираюсь сделать… — он замялся.

Я замерла в ожидании того, что он скажет. Я прекрасно знала, что это должны быть за слова и ждала их, казалось, вечность.

— Я останусь со своей нынешней девушкой, — моё сердце ушло в пятки, — мне надоело быть "ветром", я хочу просто быть хорошим парнем. Не разбивателем сердец, а верным и достойным. Хочу измениться. Как Антон изменился, пройдя через ад. Он много мне рассказал… И, — он кратко усмехнулся, — знаешь, я его почти не узнаю. Он стал совсем другим. Не уверен, что мы всё ещё друзья, но… Я его уважаю. И верность одна из тех вещей, которые в новом нём мне нравятся. Он обещал этой своей воительнице, что они вылечат её дочь. И, даже имея теперь возможность вернуться на Дуат героем, остался с ней. Я подумал, что я бы так не смог.

— Ваня…

— Не надо, ничего не говори. Я всё решил. Хватит. Давай просто останемся друзьями, ладно? Жизнь она иногда такая.

Я болезненно сглотнула:

— Ладно. Может, ты и прав. Давай жить дальше, — я развернулась от окна, прежде всего, чтобы скрыть скатившуюся по щеке