Сибирь - Настя Полос

Мы вошли внутрь.

Это был бокс квадратного типа. Окно в стене закрыто железными жалюзи. Перед ним располагался длинный стол с компьютером и различными панелями. Множество мониторов обрамляли окно. И на каждом было несколько изображений.

Я прошел ближе.

Колбы. Десятки. Сотни колб с зараженными. Камеры настроены так, что каждый сантиметр огромной площади виднелся из этой комнатки. Лаборанты, врачи, военные. Их количество не сосчитать. Многие занимались документацией, другие припаривали дергающихся зараженных. Территория работ была невероятно огромной.

Мои глаза бегали по картинкам. Вот дергающегося бегуна живьем запихивали в огромную банку, вот целителя разрезали и доставали его органы. На других камерах живых людей сажали на кушетки и вводили им некую субстанцию в кожу, а потом уводили в другой блок. Следующий монитор, видимо, транслировал уже последующую фазу, но с другими испытуемыми. Они дергались, привязанные к кушеткам. Их вены синели, глаза вылезали из орбит.

Они обращались.

Прямо на моих глазах.

— Они здесь по своему желанию. Никакого принуждения. Мои люди знают цену будущего.

Я повернулся к Иванне, которая смотрела на меня, как и Фаяз. Если Иванна умело скрывала истинное лицо — хотя ее губы напряженно сжались — то Фаяз отражал мое внутреннее состояние. Он не боялся показать, насколько это ужасно.

Липкое отвращение сковывало желудок, заставляя его сжиматься. Меня мутило от увиденного. Я зажмурился на несколько секунд и взглянул на Елену.

Она даже не обращала внимания на наш разговор, на обреченное состояние стоящих рядом с ней. Елена методично перебирала бумаги, бешено бегая глазами по строчкам.

Леон стоял рядом, смотрел в пустоту. Прочесть, что он думал, не удавалось.

— Иванна, покажи! — Елена выпрямилась, сжимая листы в руках.

Эта жажда в глазах. Безумие.

Я не понимал, что испытывал. Все смешалось, наложилось одно на другое. Елена преобразилась, потеряла образ той, в кого я… Что?

Влюбленность.

Могу ли я назвать то, что испытывал к ней, этим словом?

То, что я чувствовал изначально, казалось мне пусть и не совсем правильным, но светлым. А сейчас оно отдавало зловонным гниением. Чем-то уродливым. С этим пониманием пришло еще одно неожиданное. Смогу ли я отказаться от этого?

Иванна бросила на меня красноречивый взгляд.

— Нет! — почти истерично воскликнула Елена, возвращая мое внимание к ней. — Он должен увидеть. Все.

— Ты… уверена?

— Иванна!

— Интересно, ты только со мной такой капризный ребенок?! — Иванна быстро — насколько возможно с ее протезом — зашагала вперед и нажала комбинацию кнопок. — И я же просила называть меня: Ива!

— Она никогда не будет тебя так называть.

— Фаяз! — сквозь зубы прошипела Иванна. — Не отвлекай!

— Если я не буду, то начнет малыш Леон! Я не могу ему уступить, — сказал он, но, заметив лукавую улыбку собеседницы, деланно поднял брови. — Да ты только этого и хочешь!

Послышался тихий смешок.

— Пусть сначала отрастит ногу.

— Засранцы!

В стенах лаборатории, где за стеклом людей обращали в монстров, они вели себя столь расслабленно, что могли продолжать шутить. Пока по моему позвоночнику сбегал холод, они смеялись. Смотря на них, мне становилось противно, но в то же время я ощущал исходящее от них тепло.

Семья.

Моей семьи больше нет.

При этой мысли я не удержался и бросил взгляд на Елену, которая, к моему удивлению, тоже смотрела на меня. Со скрытой от других, но такой видной мне — нежностью.

Послышался писк, и мы немедленно повернулись к окну.

Сначала открылись жалюзи и в глаза ударил ярко-голубой свет. Потом послышался скрежет. Он нарастал и нарастал, пока прямо к стеклу с другой стороны не подъехал некий механизм. Это была кушетка, но в полустоячем положении. Вокруг десятки приборов и трубок. А на ней…

— Твою мать, — я сделал несколько шагов назад, — что это?

— Тише, командир, — сказала Иванна, подойдя ко мне. — Это наша свобода.

На кушетке лежала бледная, исхудавшая женщина. Ее рот был расслаблен и раскрыт, свободно вися на мышцах. Глазницы давно впали. Кожа обтягивала череп, а сухие волосы разметались.

Но не это было самое страшное.

— Дайте ему ведро! — сказала Иванна.

— Его не стошнит, — сказал Леон.

Я не мог ответить.

Одежда отсутствовала, ребра проступали столь явно, что их можно пересчитать пальцами. Грудь опустела, лежа вялыми тканями. А ниже… ниже огромный синий живот.

— Он сейчас испачкает нам пол!

— Если его вырвет. Ему будет стыдно, — сказал Фаяз. — Так что держись, друг. Мужчинам не пристало стыдиться! Хотя бы не при женщинах.

Елена сделала несколько шагов к окну и приложила руку. Небольшое облачко от ее дыхания отпечаталось на стекле.

— Это… это то, что я думаю?

…когда моя Мила… умерла…

Я продолжила с еще большим энтузиазмом.

Но я буду продолжать это делать, пока не создам вакцину.

Я хочу жить в мире, где никто не будет бояться родить чудовище.

— Ива, — она повернулась, в ее глазах стояли слезы. — Ива, неужели получилось?

— Да, — ласково ответила она. — Ты смогла.

Губы Елены задрожали, она громко всхлипнула. Глаза распахнулись, и она посмотрела на свои руки. А потом засмеялась. Ее ладони опустились на живот, сжимая куртку, и, стиснув зубы, она упала на пол и громко заплакала.

Никто не сдвинулся с места, давая ей прожить свою боль. Или чувство триумфа.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

В тот момент я ощутил потребность оказаться рядом, но Леон опомнился первым и увел ее в неизвестном направлении. Меня же подхватил под руку Фаяз и повел во временное жилище. Всю дорогу он уверял меня, что я молодец, ведь его вырвало в первый раз, да и несколько последующих, когда он увидел «Еву». Так они называли ту женщину.

Заведя меня в блок, он дал несколько инструкций и показал, где находится душ, а потом быстро удалился.

Здесь была всего одна кровать, столик и стул. Чистое постельное белье и сменная одежда.

Ощущая себя пустым, я подхватил все это и отправился умыться, но, когда вернулся, застал в комнате гостя. И не знал, рад тому или нет.

Иванна сидела в углу, закинув покалеченную ногу на колено. В руках она держала сигарету. Увидев меня, поднесла ее к губам и сделала долгую затяжку, а потом выпустила дым.

— Будешь?

— Нет.

— Жаль.

И затушила сигарету прямо о железо своей «ноги».

Большим пальцем она провела по губам и сосредоточенно смотрела на меня.

Мне не хотелось ее видеть, не хотелось видеть вообще никого. Но Иванна бы не стала приходить просто так, поэтому, скрестив руки на груди, я остался стоять у двери.