Приговоренный муж - Александр Евгениевич Владыкин

которая делит почти ровно пополам королевство Турвальд, и устремятся вперед, чтобы эту самую «справедливость» установить на всей территории. На нашей стороне речки она победила уже месяц тому назад. Бескровно. Настоящая такая цветная революция получилась. Впрочем, никакого серьезного сопротивления мы не ждем и дальше. Так, может быть, пара сотен гвардейцев Конрада Третьего сохранят ему верность, да и то, как я думаю, скорее для вида.

Рядом с суровым, закованным в доспехи и всем своим видом олицетворяющим «забытую славную рыцарственность» Гастоном на белой кобыле гарцует его красавица невеста, привлекая восторженные взгляды воинов приветливой улыбкой и… чересчур откровенным декольте своего платья-амазонки. Особенно эта немаловажная деталь ее туалета становится заметна, когда она милостиво склоняется с седла, напутствуя на предстоящие победы проходящие мимо владетельной и уже почти официальной супружеской четы войска. Пока, и это все знают, они только жених и невеста и блюдут чистоту своих чувств, не дерзая не только ночь вместе провести, но даже прилюдно взяться за руки. Образцово-показательные будущие король и королева Турвальда. Не то что этот развратник Конрад Третий — еретик, провозгласивший себя главой церкви и без ее благословения женившийся на родственнице. Не удивительно, что после такого святотатства у него родился ущербный сын.

Два месяца я бился над тем, чтобы создать эту картину. Просто художник выдающийся, однако. Как это получилось? Прогрессорствую я помаленьку. Продолжаю привносить в этот закостенелый магический мир разные новации. В основном пока не самого лучшего свойства. А что делать? Не я такой. Жизнь такая.

Да, всего только три месяца назад я полз по стене собственного замка, боясь сорваться и лелея мечты, как я казню коварную дроу Диану, а сейчас, спокойно оставив на ее попечение Изабеллу и своего новорожденного сына-наследника, нахожусь здесь — в расположении армии ее дяди. Правда, инкогнито. Все делают вид, что не знают, кто я. А я — что не догадываюсь, что окружающие только притворяются, что не узнают меня. Забавно иногда получается, когда ко мне подходит за указаниями кто-то из командиров отряда и не может сообразить, как ко мне обращаться «ваша светлость» или «господин барон». Я бароном Густавом решил называться. В этих случаях в дело вступает моя Элена, иносказательно подсказывающая подошедшему: «Господин барон слушает вас граф такой-то или виконт этакий».

Зачем я этот любительский спектакль устроил? В том, что все новоявленные вассалы герцога Гастона знают, кто я, понимают, что без герцога Юма ничего бы они не добились раньше и не добьются в будущем, ничего страшного нет. А вот для простых воинов, ополченцев из числа крестьян, в общем — простонародья участие в почти крестовом походе за восстановление истиной веры и торжество вселенской справедливости темного мага было бы непонятно. Так что — прочь гордыню! Меня здесь нет. А есть только неизвестный барон Густав, ставший недавно приближенным советником могущественного герцога Гастона.

Да, когда я вернулся в замок после четырехдневного отпуска, проведенного в, не буду ханжествовать, приятном обществе горячей королевы дроу Алиры, то ожидал, что меня ждут тяжелые времена, когда я буду из кожи вон лезть, чтобы выдернуть мою жену Изабеллу из обуявшей ее депрессии. И был приятно удивлен, увидев девушку, которая весело над чем-то смеялась в обществе Дианы. Я был нежно обнят, расцелован (и не только), и следующим утром осознал, что жизнь вошла в правильную колею.

Оставался, правда, пока не выявленный шпион кого-то из моих врагов, но решение этой проблемы приходилось в данный момент отложить. Как его найти ни я, ни Родрик, ни Рагнхильда, прочно занявшая место главы моей контрразведки, представления не имели. Пока просто ограничил до минимума число слуг, которые имели право входа к Изабелле и в мои покои, и дал указание карликам внимательно следить и слушать, как себя ведет и о чем болтает многочисленная обслуга замка. А то как-то мы упустили из вида, что агентом вовсе не обязательно может быть кто-то из благородных обитателей замка, на разных истопников или горничных тоже нужно внимание самое пристальное обратить.

С Дианой тоже все наладилось само собой. Призвал девушку к себе и приказал:

— Поступаешь в полное распоряжение великой герцогини. Находишься при ней неотлучно. Делаешь все, что она скажет. Следишь, чтобы никто посторонний, не из утвержденного мною списка к ней даже приблизиться не мог. Отвечаешь за ее здоровье. Пробуешь всю еду, которую ей подают. Если замечаешь что-то подозрительное, незамедлительно докладываешь мне. Ясно?

И опять зрачки у дроу расширяются на мгновение. Задача принята, приступаю к исполнению. Вот, понимаешь, робототехника магическая! А ведь в остальном, если бы не эти последствия ритуала Подчинения, ведет себя абсолютно естественно. Как и раньше. Если не знать, что находится под заклятьем, то и не догадаешься никогда. Впрочем, Алира мне говорила, что сами дроу такое состояние как-то распознают. Не все, конечно, а только магически одаренные представительницы прекрасного пола. Ну, у меня здесь других девушек-дроу нет, так что эта тайна пока таковой и останется.

В общем, появилась у меня, наконец, возможность вплотную заняться вопросом Турвальда, с которым я решил поступить не грубо — попросту присоединив к Юму его изрядную часть, а тоньше — посадив на трон моего тестя верного мне человека. Гастона. Дядю Изабеллы.

Вопрос оставался один — как это сделать так, чтобы, как говорилось в одном фильме, «никто не догадался».

— Будем проводить операцию под чужим флагом, — сказал я Родрику, когда мы засели в моих рабочих покоях, чтобы эту тему детально обсудить.

Тот на меня выпучился в полном непонимании.

— Ну, — пояснил я. — Нужно сделать так, чтобы переворот в Турвальде никто не мог напрямую связать с Юмом. Повод и причину нужно найти такие, чтобы всем были очевидны обоснованность и справедливость смены короля. И чтобы сам этот новый король не вызывал ни у кого ни малейших подозрений или еще хуже — опасений. То есть он должен быть неамбициозным, но жутко правильным и слегка глуповатым.

— Гастон! — сразу уловил направление моей мысли достопочтенный.

— Именно, — хорошо все-таки церковь умеет себе кадры подбирать и готовить. — Сделаем из него героя без страха и упрека в глазах других вассалов Конрада Третьего. А теперь повод и причина?

— Выход Конрада Третьего из лона официальной церкви, — не задумываясь, ответил Родрик. — Это его нововведение многих не устраивает. Никто теперь не может быть уверен, что его брак, завещание, да даже законнорожденность детей не будут в будущем оспорены.

Конечно, эту идею мы быстренько