Финишная черта - Мари Милас

Лорен изящно взмахивает костлявой рукой.

– О, дорогая, но я знаю. Ты никто. А таких, как ты, я вижу насквозь. Девочка, которая надеется, что если будет смотреть на Лиама с обожанием, он выберет ее. Но я не виню тебя, ты слишком юна, поэтому…

– Это неправда! – перебиваю я, но она лишь фыркает.

– Правда, – отвечает Лорен с ядом в голосе. – Ты думаешь, что особенная? Что тебе удастся его заполучить? Смешно. У Лиама есть обязательства. Ты – временное развлечение.

Каждое слово режет, но я упрямо держусь.

– Лиам не такой, как вы, – шепчу я. Мысли путаются в голове, язык заплетается. – Он… Он не предаст меня. Нас.

– Не предаст? – Лорен хохочет, ее смех заполняет почти весь этот гигантский дом. – Милая, он уже это сделал. Лиам предал тебя в тот момент, когда согласился с Аароном, что, когда его время истечет, он женится на девушке, достойной фамилии Рассел. И дай-ка подумать, – она постукивает по подбородку. – Это не ты.

– Лиам… он… – слова вырываются из меня, но они звучат жалобно даже для моих собственных ушей.

– Любит тебя? Навряд ли, но давай рассмотрим этот вариант, – говорит Лорен, подходя ближе. – Но что важнее: любовь или наследие семьи Рассел? Думаю, ты знаешь ответ.

Она делает паузу, а затем проводит по экрану телефона.

– Знаешь, я не люблю быть голословной. Ты ведь не видела их вместе сегодня? Позволь показать.

Она протягивает мне телефон, экран которого ярко светится в полумраке. На фото Лиам и Бриттани стоят рядом, ее рука лежит на его плече, а он улыбается. Слишком широко, слишком искренне.

Я не могу дышать, потому что кажется, что тону. Где-то в легких раздаются булькающие звуки. Мне нужно, чтобы меня вытащили на поверхность. Дали глотнуть кислорода. Помогли выбраться на сушу. Но я продолжаю тонуть, потому что мне больно, что я доверилась, вложила так много в каждое его слово и… прикосновение. Мне тошно, что Лиама касается другая. Меня злит, что он это позволяет. Вероятно, я тронулась умом, раз думаю, что он должен быть мне верен после этого поцелуя, но плевать. Мне не нужны были дворцы, золото, бриллианты, как и его чертов титул… Я просто хотела его.

– Будь добра, покинь мой дом. Твои грязные кеды оставляют пятна на ковре.

Лорен отворачивается, как будто разговор окончен, оставляя меня стоять там, раздавленную.

Глава 17

Лиам

– Уильям, как прошла видеоконференция с Японией? – Из телефона доносится властный голос дедушки, полный ожидания.

– И тебе привет.

– Не зли меня, в последнее время ты и так постарался.

– Не делай вид, что моя покупка и участие в гоночном сезоне не принесло пользы. – Я выхожу из моторхоума команды, и яркое солнце Прованса тут же ослепляет меня. – Наши акции выросли вдвое.

Всех заинтересовало, что наследник крупнейшей автоимперии лично присутствует на гоночных уик-эндах команды, в которую вложился.

– Ты все равно не имел права принимать такое решение в одиночку. Я не люблю повторяться, но все же скажу: это был безрассудный поступок. Ты меня разочаровал. Но больше всего меня злит твой выбор команды, – от его тяжелого вздоха дребезжит динамик. – Оставь эту девушку в покое.

Я провожу рукой по волосам и смотрю на голубое небо, решая, стоит ли продолжать этот спор.

– Видеоконференция прошла отлично. Мистер Аоки стал более благосклонным. Думаю, к концу лета сделка будет завершена.

– Отлично, ты молодец, – тон дедушки теплеет на один градус. – На следующей неделе два благотворительных вечера, ты обязан быть. Это не обсуждается.

Я стискиваю челюсти.

– Я еще ни разу не пропустил ни одного.

Дедушка выдерживает напряженное молчание, а потом, прочистив горло, продолжает:

– Ты склонен к безумству, когда находишься рядом с Авророй Андерсон.

– Не говори о ней в таком ключе.

– Успокойся, ты знаешь, что я прекрасно отношусь к ней как к человеку. В ней есть что-то… – он замолкает, подбирая слова, – знакомое. С ней легко и сложно одновременно.

Это правда.

– Она похожа на твою жену, дедушка, – вздыхаю я.

– Допустим, – он закашливается. Чертовы сигары сведут его в могилу. – Но у Елизаветы всегда было то, чего нет у Авроры.

Статус, титул, деньги, манеры, любовь и признание общества.

Дедушка – справедливый, умный, честный человек, но его укоренившиеся установки, впитавшиеся с молоком матери, изменить так сложно, что легче обнаружить жизнь на Марсе. Я не виню его за эти архаичные взгляды на жизнь, но все равно злюсь и продолжаю бороться каждый чертов день. Потому что где-то глубоко внутри меня существует надежда, что он поймет: никто не будет стоять рядом со мной, кроме Авроры.

– Финансовое состояние Авроры сейчас намного выше, чем у многих девушек на моей электронной почте. – У меня скручивает живот оттого, что приходится обсуждать ее не как личность, а как мешок с деньгами.

– Твоя мать в ярости, что ты снова ответил отказом на весь список претенденток. Я давно убедился, что тебе виднее, кто должен стоять рядом с тобой, но у тебя осталось семь месяцев, Уильям. Ты должен выбрать себе жену.

Я выбрал. И сейчас она слушает наш плейлист, чтобы настроиться на гонку.

Я хотел проверить Аврору и убедиться, что она в порядке. Но, когда вошел в ее комнату, застал картину, породившую в моей груди пожар. Рора сидела на диване, запрокинув голову и закрыв глаза, а через наушники доносилось звучание песен, которые я знаю наизусть. Ее лицо то хмурилось, то расслаблялось, временами проступала такая боль, что мне было невыносимо стоять и не знать, о чем она думает.

– У меня еще есть время, – говорю фразу, которой кормлю всех вокруг не первый год.

Звук кулака, постукивающего по столу, раздается на другом конце провода, словно отсчитывая время до взрыва бомбы.

– Не забывай, что оно подходит к концу.

– Сложно забыть об этом, когда мне не напоминает об этом только бабушкин шпиц, – я раздраженно фыркаю.

– Сарказм – низшая форма юмора, Уильям.

Эту фразу он говорит всю жизнь. И она приклеилась ко мне так, что я сам начал ее повторять.

– И высшая форма интеллекта.

А это уже говорит бабушка, подражая Оскару Уайльду9. Кажется, я взял все самое полезное от своей семьи.

Я поворачиваю голову и вижу, как Аврора выходит из трейлера в полном обмундировании, неся в руках шлем.

– Мне нужно идти, –  бросаю я. –