Финишная черта - Мари Милас

– О да, Зак.

Я бы узнал этот голос даже на дне океана.

– О боже! Еще чуть-чуть, вот так, – слышатся мольбы Авроры, пока я стою около номера Зака, как какой-то фетишист.

Моя кровь бурлит, как лава, выплескивающаяся из жерла вулкана и сжигающая все на своем пути. Я ощущаю волдыри и смертельные ожоги, распространяющиеся внутри меня. Ярость смешивается с удушающей ревностью, превращаясь в гремучую ртуть, которой даже не нужна искра, чтобы взорваться.

Ком в горле душит меня, пока я сжимаю кулаки и трясусь от гнева.

Аврора не должна мне верность. Мы не в отношениях и никогда в них не были. То, что я храню чертов целибат, потому что не могу ни к кому прикоснуться, – это моя проблема. Вот еще один пример верности, который работает не так, как хочется.

Ничто не может успокоить меня в данный момент. Единственное, чего хочется, – выбить эту чертову дверь и сорвать голос, крича, что эта девушка моя.

– За-а-ак! – Еще один стон на грани крика вызывает красные пятна перед глазами.

Кто-то трясет меня за плечо, но я даже не сразу осознаю это, ведь нахожусь где-то в аду.

– Эй, Просто Лиам, ты оглох?

Тяжело дыша, я поворачиваю голову и встречаю Гаса.

– Выглядишь так, словно готов кого-то убить.

Да, Зака.

– Все в порядке. – Мой голос звучит так, будто я наглотался песка.

– Что случилось? – Гас выглядит взволнованным, но я не отвечаю и, оттолкнувшись от стены с силой, которая могла бы разрушить этот гребаный отель, иду к лифтам.

Как мне объяснить, что девушка, которая является моей, но на самом деле не моя, трахается с тренером его команды?

Еще один стон раздается за моей спиной, и я искренне хочу, чтобы у Зака уже сломался член.

Смех Августа грохочет, кажется, на всю планету.

Я резко разворачиваюсь и пригвождаю его взглядом.

– Я рад, что тебе так весело.

– О, ты даже представить не можешь, насколько. – Он сгибается пополам от хохота.

Я стою и не шевелюсь. Секунду назад мне хотелось убраться отсюда подальше, но сейчас, слыша за дверью смех и шорох, зверь внутри меня призывает остаться и дождаться момента, чтобы оторвать Заку руки.

– Спасибо, что помог снять напряжение, Зак.

Какая-то часть меня надеялась, что это не она. Что я сошел с ума и мне уже мерещится ее голос. Но нет. Стоит двери распахнуться, Аврора выплывает оттуда с такой легкостью и воодушевлением, словно… словно ее хорошо трахнули.

Зак придерживает дверь и улыбается, ну а я… А я вижу перед глазами только кроваво-красный цвет. Мои ноги делают два огромных шага.

– Лиам? – удивляется Рора, но я даже не смотрю на нее. Все мое внимание приковано к мужчине за ее спиной.

– Ты хорошо проводишь вечер, Закари? – спрашиваю его.

Зак кивает, но его улыбка сходит на нет, когда он встречается с моим взглядом.

Я хватаю Аврору за руку и завожу ее к себе за спину.

– Я предпочитаю слова. – Мой тон равнодушен и ленив, однако ладонь в кармане брюк дрожит от ярости. Я умею держать себя в руках. Черт, я чемпион в этом. Но есть одна девушка, которая каждый раз заставляет меня слетать с катушек.

Зак откашливается.

– Да, вечер волшебный. Мы с Авроро…

Мой кулак прилетает прямо в его нос, не давая ему закончить. Вот вам и контроль. Слышится хруст – то ли это его кость, то ли мои зубы стираются в пыль.

– Ты сошел с ума?! – Где-то на задворках моего помутневшего сознания кричит Аврора.

Я толкаю Зака к стене, прижимая предплечье к его шее.

– Ты. Не. Будешь. Ее. Трогать.

Каждый нерв в моем теле горит, а пульс отдается даже в кончиках пальцев. Зак смотрит на меня дикими, шокированными глазами, но не может вымолвить и слова, потому что я почти пережал ему горло. Что-то злое и чудовищное клубится во мне, зная, что он прикасался к ней. Зная, как много Аврора вкладывает в прикосновения людей, которых подпускает к себе. Зная, что когда-то я был единственным, кому это позволено.

– Гас, хватит смеяться, это не чертов стендап-концерт! Он его сейчас задушит!

Зак бьет меня в ребра, а затем пинает в живот. Я даже не вздрагиваю, потому что яростный адреналин накрывает меня с головой.

– Так, ладно, лорд Тайсон, пора прийти в себя, – хохочет Гас, разнимая нас.

– Ты чертов псих! – орет Зак. – Это моя работа – трогать ее.

– Но не трахать!

Гас упирается ладонями мне в грудь, пытаясь успокоить. В спину прилетает болезненный удар. Я разворачиваюсь и сталкиваюсь с убийственным взглядом Авроры. В ее руках туфля. Похоже, именно ею она меня и ударила.

– Если тебе нужно было снять напряжение, ты могла прийти ко мне! – Мое дыхание рваное, грудь вздымается так сильно, что пуговицы на рубашке грозят треснуть.

Я бы снял это напряжение во всех проклятых позах Камасутры. Включая шестьдесят девять.

– Ты просто чемпион по идиотизму! – Аврора раздувает ноздри и снова бьет меня туфлей. – Зак снимал мне напряжение с шеи. Он физиотерапевт. Это его работа. И даже если бы я с ним трахалась, тебя это не должно волновать! – Она кричит, срывая голос. Ее кожа покрывается алыми пятнами от злости.

– Но меня волнует. – Я взмахиваю руками, вставая с ней лицом к лицу. Так близко, что ее обжигающее дыхание касается моих губ. – Какого-то черта меня это волнует, Аврора!

Только сейчас до моего расплавленного сознания окончательно доходят ее слова. Он… снимал напряжение с шеи. Разминал ее. Я закрываю глаза, омываемый волной стыда, все еще смешанной с остатками злости.

Разворачиваясь к Заку, баюкающего свой нос, и Гасу, который едва воздерживается от смеха, я говорю:

– Зак, мне жаль. Я мудак.

Только теперь замечаю, что он в рубашке и брюках. Даже не помятый.

– Да, ты такой. – Зак хлопает дверью, скрываясь в своем номере.

Я поворачиваюсь к Авроре, скольжу взглядом по ее телу и хрипло произношу:

– Ты в красном.

Она надела красное платье в знак того, что готова со мной поговорить. Что все еще верит в Лирору. А я все испортил. Как и всегда.

Ее платье воплощает элегантность и дерзость. Оно плотно облегает фигуру, подчеркивая каждый изгиб, словно вторая кожа. Тонкая ткань переливается мягким блеском, ловя свет и создавая нежные блики при каждом движении. Глубокий вырез на груди добавляет нотку соблазнительности, грациозно обрамляя ключицы и акцентируя линию шеи.

– Да, придурок, я в красном. – Она пошатывается, надевая туфлю.

– Вообще-то это бургунди, – доносится голос