Финишная черта - Мари Милас

– Почему ты не женился на Бриттани?

Потому что я не женюсь ни на ком, кроме тебя.

Но я не скажу ей этого, пока не буду уверен, что смогу воплотить это в жизнь. Я не дам ей снова надежду.

– Бриттани… Она была противна мне, – выдыхаю я, засунув руки в карманы брюк. – Она была символом всего, что я ненавижу в своей матери, в этом титуле, в этом мире. Но я не мог просто отказаться от навязанного брака. Если бы я так поступил, то предал бы дедушку. Это сложно понять, но я действительно люблю его. Уважаю. Он вырастил меня, Рора, когда моим родителям было плевать.

Я встречаю взгляд Авроры, пытаясь донести до нее свою позицию и чувства. Это сложно понять человеку, который не рос так, как я. Все думают: «Почему нельзя просто взять и уйти?». Отказаться от всех благ, денег, титула и прочего ради любимой девушки. Можно. И если бы я ненавидел всех и каждого в своей семье, я бы это сделал. Но все иначе.

– Его взгляды и убеждения могут быть странными, но я все еще верен ему. Я все еще знаю: то, чему Аарон Рассел посвятил всю свою жизнь, он может передать только в мои руки. Дедушка всегда защищал свою семью. Меня. Бабушку. Да даже папу с мамой. Он сделал все для нас. И для меня. Мне дали спокойное детство, право выбора до определенного возраста. Меня растили намного мягче, чем многих детей аристократических семей. Я не мог, просто не мог так поступить с дедушкой. А он не мог просто взять и избавить меня от этого брака, понять меня в силу своих убеждений. Вероятно, это самые странные семейные узы. Но так было из поколения в поколение. Из века в век. Это нельзя прекратить одним разговором, ссорой или ультиматумом. Это долгая игра, и победа над Бриттани стала моим первым шагом.

Моя семья всегда говорила, что любовь – это роскошь, которую могут позволить себе только те, кто уже выполнил свой долг. Это укоренилось в моем сознании с рождения. Я считал, что не могу позволить себе любить Аврору, пока хотя бы не приближусь к тому, чтобы оправдать надежды своей семьи. Любовь казалась чем-то, что нужно заслужить. Это не чувство, которое приходит просто так, а награда за труд, за лояльность, за выполнение своего предназначения. Но чем сильнее я пытался убедить себя в этом, тем больше понимал, что она уже стала частью меня. Аврора была моим выбором, моей свободой, моим единственным глотком воздуха в этом удушающем мире правил и традиций.

И все же я не мог позволить себе быть слабым. Не мог показать, что готов отступить от своей семьи, которая верила в меня, растила и делала все, чтобы я стал тем, кем являюсь.

– Ты когда-нибудь думал о том, что можешь быть просто собой? Что твоя жизнь – это не только твоя семья, а еще и ты? – Голос Авроры пробивает дрожь, а глаза снова покрываются пеленой слез.

Ее слова больно бьют по мне, но в них правда, которую я боюсь признать.

– Расскажи мне. Расскажи, чтобы я наконец-то перестала тебя ненавидеть. – Аврора снова и снова проводит ладонями по бедрам, словно согревая себя от холодной реальности, с которой мы сталкиваемся. – Это разъедает меня, потому что я хочу только любить тебя, Лиам. Не наследника. Не Уильяма Аарона Рассела III. А просто Лиама.

Я делаю глубокий вдох, радуясь тому, что она все еще верит: не все потеряно. И она все еще хочет меня любить.

Я рассказываю Авроре о том вечере, а она внимает каждому слову, не перебивая меня.

Когда все, кроме бабушки, настояли на нашем «идеальном» союзе, я понял, что должен действовать на другом уровне. Мерзком, грязном и уничтожающем. Я должен играть по правилам высшего общества с низшей моралью. Бриттани – это человек, который живет ради статуса, ради восхищенных взглядов. Она мечтала о титуле герцогини, но не понимала, что этот титул в моем исполнении станет для нее тюрьмой.

Я ясно дал ей понять, что наш брак станет концом ее блестящей жизни.

– Ты думаешь, быть герцогиней – это роскошные балы и блеск камней? Нет, Бриттани. Если ты все же решишь согласиться, я превращу твою жизнь в расписание из правил и обязанностей. Ты не сможешь выйти за пределы шикарного дома без моего разрешения. Каждый твой шаг будет под моим контролем, каждая улыбка – под проверкой.

Ее глаза широко распахнулись, пока она раскачивалась со мной в танце. Для всех мы были влюбленной парой, когда я шептал яд ей на ухо и перекидывал светлые волосы через плечо.

– Если тебе захочется интриг или праздной жизни, я поставлю охрану у твоей двери. Ты окажешься в тюрьме, обещаю. Вместо решеток у тебя будут кованые ворота, увитые цветущими розами, вместо черствого хлеба – все деликатесы мира. Вместо оранжевого комбинезона – платья от кутюр. Но это все равно будет тюрьма.

Я понимал, что ее слабое место – это репутация. Поэтому ударил сильнее.

– Вместо восхищения ты станешь объектом насмешек. Я вытрясу все твое грязное белье, как только ты наденешь на палец кольцо. Наши матери сколько угодно могут заметать это под ковер, обеляя твою скандальную репутацию. Но они упускают одну важную деталь. Я знаю тебя не первый год. И даже не два. Для них это, конечно, еще один повод сказать «идеальная пара», но для меня – отличный рычаг управления тобой. Сколько взяток дал твой отец во благо твоей карьеры? Сколько скандалов ты устроила по пьяни и под кайфом?

Она оступилась на своих высоких каблуках и в полной панике огляделась по сторонам.

– Я знаю все, Бриттани. Каждый раз, когда ты откроешь рот, люди будут вспоминать о твоих прошлых скандалах. Достаточно одного намека – и твое имя окажется в каждом таблоиде страны. И если свою семью я смогу защитить, то тебя – не стану.

Бриттани пыталась возражать, что с моим статусом я не могу позволить себе публичные скандалы.

– Одумайся, Лиам, – прорычала она, нервно перебрасывая светлые локоны через плечо. Бриттани всегда умела сохранять улыбку, скрывая гиену внутри себя. – Это уничтожит тебя в высшем обществе. Давай просто заключим этот брак, но ты будешь волен в любых своих