Кофе, кот, мужчины и я - Татьяна Рябинина

— Ты не мешаешь, — возразил Сережа, но Мика притворилась глухой. Отнесла блюдце с чашкой в раковину и пошла в прихожую.

Я оставила его делать бутерброды, догнала Мику на площадке и зашла в квартиру за ней.

— И что это было?

— Что? — надулась она.

— Прекрасно знаешь что.

— А-а-а… А у вас все хорошо, а у меня плохо. — Мика всхлипнула.

— И что? Если у нас все будет плохо, тебе станет легче?

— Нет, но…

— Мика, я прекрасно понимаю, что тебе плохо, но придется как-то пережить. Желательно не кусая при этом окружающих. Несчастная любовь — это та болезнь, которой практически никому не удается избежать.

— Да? И у тебя было? — Она недоверчиво сдвинула брови.

— Не один раз. И первый тоже в десять лет.

— И что?

— Ничего. Жива, как видишь, — усмехнулась я.

— И что делать? Чтобы отвлечься?

— Я могу сказать, но тебе не понравится.

— Скажи! — потребовала Мика.

— Уборкой займись.

— Ты что, издеваешься, Соня? — Ее губы задрожали.

— Ни капли. Попробуй.

Я и правда не шутила и не издевалась. Странно, но это работает. Не только у меня. Видимо, когда приводишь в порядок пространство вокруг себя, заодно очищаешь и мысли от негатива. Насколько это возможно, конечно.

Во всяком случае, сидеть и вытирать ей сопли я не собиралась. Можно и нужно посочувствовать, но дальше человек должен справиться сам. Неважно, сколько ему лет, десять или тридцать.

Убирая со стола после завтрака, я обнаружила в мусорнике полукилограммовое ведро от орехового пломбира с карамелью.

Ведерко, говоришь? Умять полкило мороженого — это сильно! И ведь ничего не слиплось. Или к ней кто-то приходил? Да нет, вряд ли. Да и Пикс наверняка сдал бы ее с потрохами.

До обеда мы валялись на диване, положив кота себе под бок. Тот притворялся суровым, но я-то видела, как он жмурился, когда Сережа чесал ему бок пальцем ноги. В общем, кот сдался на милость победителя, но мне показывать этого не хотел. Держал марку.

Настоящая химера! Понторез!

— Она там что, пылесосит? — удивился Сережа.

Прислушавшись к звукам из-за стены, я подтвердила:

— Да, похоже на то. Я ей навешала, что лучшее лекарство от несчастной любви — это уборка. Она не поверила, но, походу, решила проверить.

— Что, правда лучшее?

— Ну как тебе сказать? Симптоматическое. Но лучше в комплексе: не только уборка, но еще шопинг, мороженое, кино, ванна с бокалом вина. А мальчики что делают в таких случаях?

— Бухают, — ответил он на самых серьезных щах. — Или идут искать другую девочку.

— Что, правда? — Я постаралась как можно точнее скопировать его интонацию.

— Кто-то да, кто-то нет.

— А ты?

— Садился в машину и ехал куда глаза глядят. А еще работал. Знаешь, звери — они лечат. Ты их, они тебя.

Пикс невнятно муркнул.

— Серый, ты такой классный, — поддержала я.

— Спасибо, Сонь, — все так же серьезно ответил он. — Ты тоже ничего.

Обедать Мика пришла уже пободрее. Кажется, и правда немного отпустило. И когда я предложила пойти с нами погулять, пусть и без особого энтузиазма, но согласилась. Сережа при этом посмотрел на меня искоса: вряд ли ему это понравилось. Однако возражать не стал, и это уже понравилось мне.

— Нет, Сереж, мы не будем ее три недели везде таскать с собой, — сказала, когда Мика ушла к себе одеваться. — Но сейчас лучше пусть побудет с нами. Извини.

— Да все нормально, Сонь. Не переживай.

Он поцеловал меня, и это дело подзатянулось.

— Стоп, стоп. — Мне кое-как удалось вывернуться. — Иначе мы никуда не уйдем.

Солнце светило вовсю — настоящая весна. Мика плелась где-то сбоку, засунув руки в карманы и глядя под ноги. Но при этом шлепала прямо по лужам.

— Мик, ну ты смотри, куда идешь-то! — не выдержала я. — Ноги небось уже мокрые.

— Нет, — буркнула она. — А куда вообще идем-то?

Хороший вопрос. Да никуда. Просто по улице. К ближайшему скверу. Но там оказалась непролазная грязища, пришлось обойти его по периметру.

— Может, в кафешку зайдем? — предложил Сережа.

Кафешка нашлась поблизости. Зашли, взяли кофе, сок для Мики, нам по пирожному, она попросила мороженое.

Господи, да куда ж оно в тебя лезет-то?

Мы с Сережей обсуждали фильм, который смотрели до обеда, Мика угрюмо молчала, ковыряя мороженое, а потом вдруг выдала:

— Сонь, а когда ты с Денисом Васильевичем кофе пить пойдешь?

Глава 61

Я аж опешила. Хорошо, что не подавилась.

Вот же маленькая дрянь! Ты к ней со всей душой, а она…

И с улыбочкой эдакой невинной — а что я такого спросила?

— Да, Соня, — приподнял брови Сережа, — когда ты пойдешь пить кофе с Денисом Васильевичем? А кстати, Мика, это кто?

— Это мой преподаватель композиции. Сонин… старый друг.

— Старый? Очень старый? Как Игорь Ильич?

Так уж вышло, что они с Игорем Ильичом еще ни разу не пересеклись, но заочно друг о друге знали.

— Нет, — снова улыбнулась Мика. — Молодой и симпатичный.

— Так, ну хватит. — Мое терпение лопнуло, но я постаралась взять себя в руки. — С Денисом мы в художке вместе учились, с тех пор ни разу не виделись. Оказалось, что он у Мики преподает. Когда я за ней пришла. Предложил где-нибудь посидеть, поговорить. Я отказалась. Мы четырнадцать лет не виделись, да и раньше особо не дружили, о чем мне с ним разговаривать? Еще вопросы есть?

— У меня нет. — Сережа пожал плечами и наступил мне на ногу под столом.

Мика снова надулась и запихнула в рот полную ложку мороженого.

Ладно, коза, я с тобой попозже поговорю. Без свидетелей. Ты, смотрю, по-хорошему не понимаешь.

Поскольку везде была грязища, а ехать куда-то не хотелось, прошлись еще немного и вернулись домой. Мика благоразумно улизнула к себе — якобы делать уроки. Мы зашли ко мне и, едва закрыв дверь, начали ржать как два идиота, впокатку.

Как некультурно. Заставляете котика почувствовать себя пришедшим к концу анекдота.

Тут я и вовсе чуть не треснула, настолько недовольной была морда Пикса.

— Сонька, что это было вообще? — спросил Сережа, вытирая слезы. — Я ей до такой степени не понравился, что она решила спровоцировать меня на ревность? Чтобы я психанул и ушел навсегда?

— Да-да. И чтобы я вышла замуж за Дениса Васильевича. Она сама в него влюблена, но так хоть мне его пристроит.

— Подожди, она же в пацана какого-то влюблена? Которого подружка увела?

— Ничего ты, Серый, в девочках не понимаешь, — вздохнула