P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

И он ничего не делает — не проникает, не дразнит клитор.

Он просто наслаждается тем, как моё тело содрогается в финальном эхе оргазма.

Когда я наконец оседаю в после прелестной дрожи, меня накрывает осознание.

Чёрт.

Так не должно было быть.

— Ты должен был кончить первым, — сжимаю зубы, злясь на себя за то, что снова поддалась этому узору.

— А если я кончу следующим? — Дом, уткнувшись носом в мой затылок, мурлычет эти слова в мою кожу. — А потом мы просто перестанем считать и будем делать то, что нравится?

Легко ему говорить. Он выигрывает.

Я выскальзываю из его объятий и устраиваюсь рядом, на узкой кровати. Его эрекция лежит тяжёлым грузом на животе, кожа всё ещё блестит от моего рта.

Когда я обхватываю его, тело Дома дёргается, и он глухо стонет.

— Используй мою руку, — говорю я.

— Что?

— Дрочи сам. Моей рукой.

Я всегда считала мастурбацию актом невероятной интимности. Познанием того, чего именно хочет партнёр, какой опыт приносит ему наибольшее удовольствие.

Я хочу, чтобы Дом был уязвим со мной. Хочу, чтобы он открылся, чтобы я знала. Чтобы у меня была своя доля его удовольствия. Точно так же, как он всегда имел право на часть моего.

Дом накрывает мою руку своей. Я жду, что он поведёт мою ладонь вниз по стволу, затем снова вверх.

Но вместо этого его большой палец находит мой и направляет к головке, показывая, как рисовать маленькие, твёрдые круги, пока не начинает сочиться предэякулят.

Мои пальцы становятся скользкими.

— Как у меня получается? — спрашиваю я, голос предательски хриплый.

— Идеально. Ты, блядь, идеальна, — шепчет он, а затем сжимает зубы, пытаясь заглушить стон, когда наконец начинает двигаться, заставляя меня держать его крепче, чем я бы догадалась.

Его хватка почти зла. Почти карающая.

Мне это нравится.

Я приподнимаюсь, чтобы удобнее контролировать движения, свободной рукой упираясь в его грудь.

Его сердце колотится быстро, тяжело, и я ловлю себя на том, что подстраиваю ритм движений под этот бешеный, завораживающий стук.

— Мэдди… Господи… Чёртова Мэдди… — Дом стонет моё имя сквозь прерывистые вдохи, и когда я встречаю его взгляд, вижу, как тяжелеют веки, как тёмные глаза пристально ловят каждое выражение на моём лице.

— Давай, Дом, — сжимаю его крепче у основания. — Покажи мне, как ты кончаешь.

Он снова произносит моё имя, его живот напрягается, затем член дёргается в моей руке, и горячие струи покрывают наши сцепленные пальцы и его живот.

Наконец-то.

Я даже не пытаюсь скрыть довольную улыбку, пока Дом лежит на этой кружевной дурацкой кушетке, весь в своём освобождении, всё ещё сжимая мою руку. Видеть его таким измождённым — особая, изысканная красота.

В конце концов он приподнимается, быстро целует меня в губы и исчезает в ванной. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться, заметив татуировку на его заднице.

Дом появляется через минуту с влажной тряпкой, протягивает её мне. Я вытираю липкие следы его удовольствия с пальцев и перебираюсь на большую кровать.

И тут меня накрывает тревожная волна, сжимающая грудь резкой болью.

Что теперь? Он снова отстранится? Скажет, что это была ошибка?

Дом выходит из ванной, теперь уже с чистой грудью, приседает у своей сумки. Его обнажённое тело — одновременно величественное и бесконечно раздражающее. Мой страх перед тем, что будет дальше, начинает перерастать в защитную злость. Я уже готова выпалить какую-нибудь едкую реплику, когда Дом, наконец, разворачивается ко мне и бросает на постель небольшой предмет.

Презерватив.

— Ты всё ещё хочешь меня? — спрашивает он, и мне кажется, что в его голосе слышится та же самая неуверенность, что мучила меня последние мгновения.

Чтобы скрыть, как я чуть не испортила этот момент своими мыслями, я выхватываю упаковку и быстро её вскрываю.

— Кто-то, кажется, переоценивает своё время восстановления.

Дом забирает презерватив у меня из рук, и мои глаза расширяются, когда он ловко раскатывает его по уже твёрдому члену.

— Это ты, Мэдди. Мне нужно тебя больше одного раза. Гораздо больше.

Он нависает надо мной, забирается на кровать, его крупное тело грозит полностью меня накрыть. И хотя в теории мне нравится эта позиция, на практике я знаю, что это плохая идея.

— Извини, здоровяк, — хлопаю его по плечу. — Ты не сверху. Я усвоила это на горьком опыте.

Он замирает.

— Что это значит?

Я выскальзываю из-под него, уклоняясь от его массивной фигуры.

— Это значит, что как-то раз я занималась сексом с парнем, который был сверху, и у меня начался приступ астмы.

— Что случилось? — Он следит за моими движениями, сузив глаза.

Я пожимаю плечами.

— Как я уже сказала. Приступ. Воспользовалась ингалятором. Он запаниковал и ушёл.

— Он оставил тебя в середине приступа?! — Челюсть Дома напрягается так, что кожа на скулах почти белеет.

Я невольно думаю, надевает ли он на ночь капу, чтобы не стирать зубы до крошек.

— Ну, знаешь, не каждый день человек, с которым ты спишь, начинает задыхаться. Пугающее зрелище.

— В такой ситуации останавливаются. А не уходят, — рявкает он. — Почему тебя это не злит?

Вся сексуальная атмосфера испаряется под напором его защитных инстинктов. Но я не хочу, чтобы меня жалели.

— Не знаю, Дом, — мой голос пропитан горькой иронией. — Может, потому что я привыкла к тому, что люди меня бросают.

Как только слова слетают с губ, я осознаю, насколько сильно они меня выдали.

И, охваченная этим осознанием, пытаюсь отвернуться, уйти от него. Дом не даёт мне. Он крепко цепляет мои бёдра, притягивает обратно и усаживает меня себе на колени, так что я оказываюсь верхом на нём. Его большая ладонь обхватывает моё бедро, а губы прижимаются к моему уху.

— Я не хотел кричать.

Его пальцы скользят вверх, приближаясь к самому центру моего тела. Я перехватываю его запястье прежде, чем он дойдёт до цели. Паника вновь пронзает меня острым уколом.

— Я не могу быть в этом одна, — мой голос срывается. — Это не может быть только на мне. Мне нужно, чтобы ты был со мной. Внутри меня.

Я не могу снова пережить одиночество.

Дом смотрит мне в глаза долго, его густые брови сдвигаются, но в конце концов он кивает.

— Скажи, какая поза тебе удобнее всего.

Честно говоря, лучше всего было бы лечь на бок, чтобы он был позади меня. Но я не могу вынести мысль о проникновении, не глядя в глаза Дома. Мне нужно видеть, что он чувствует то же, что и я.