Пепел. Гори оно все... - Весела Костадинова

— Нет? Хорошо, — сказал он, сделав глоток воды, его тон оставался лёгким, но в нём сквозила сталь. Он поставил стакан на стол, пальцы задержались на стекле, и посмотрел на неё. — И долго ты ещё будешь играть в независимость?

Она несколько секунд помолчала, ощущая себя новорожденным жеребенком на тонком льду. Постучала пальцами по деревянной поверхности стола.

- Почему ты так уверен, что я соглашусь? – вдруг абсолютно искренне спросила она, чем вызвала у Мииты совершенно искренний смех.

— Потому что, Аль, ты умна, — сказал он, его голос стал тише, но в нём была хищная мягкость. Он шагнул ближе, слишком близко, нарушая её пространство, обошел и она почувствовала жар его тела, его дыхание. — Наивна — да, и это… — Он втянул воздух около её уха, его голос понизился до шёпота, — невероятно бьёт в голову. Настолько, что я готов некоторые принципы… — Его пальцы, горячие, как угли, скользнули по её обнажённой руке, где мурашки выдали её реакцию, — отбросить.

Он заметил это, его глаза сверкнули, и его прикосновение стало медленнее, чувственнее, ласкающее её кожу, как будто он наслаждался её дрожью.

— Настолько, — прошептал он, его голос был как яд, сладкий и смертельный, — что готов прямо сейчас взять своё… Но… — Его губы нашли мочку её уха, чуть прикусив, и новая волна дрожи прошла по её телу, — это будет всего лишь разовое удовольствие…

Альбина сглотнула, горло пересохло, а сердце колотилось так, что казалось, он слышит его. Её тело предавало, подставляя шею его губам, но разум кричал, что это ловушка, что он играет с ней, как кот с мышью. Она заставила себя собраться, её пальцы сжали край стола, и она ответила, голос был хриплым, но с твёрдой нотой:

— И статья УК.

Ярослав рассмеялся снова, его губы всё ещё касались её уха, и его смех был тёплым, но опасным, как рычание.

— И статья УК, — согласился он насмешливо, но в нём была и искренняя радость, как будто её сопротивление только разжигало азарт. Его пальцы скользнули выше по руке, лёгкие, но властные, и он чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. — Но ты ведь знаешь, Аль, что это не остановит меня, если я захочу. И, - он заглянул ей в глаза, - тоже этого хочешь....

Альбина прикрыла глаза, позволяя ему на миг ощутить власть, захватывающую её в водоворот чувственного удовольствия от этой игры. Тело отзывалось на его близость, но разум оставался острым, как лезвие, напоминая, что это часть плана — держать его в напряжении, не давая понять, где настоящая граница.

- Ты сопротивляешься мне из своих принципов, - продолжал он тихо, уже не стесняясь покрывать поцелуями шею и плечо девушки, ключицы и уши, - но и сама горишь.... Могу поспорить, внутри тебя сейчас огонь....

Его голос был как гипноз, и Альбина почувствовала, как дыхание сбивается, как кожа пылает под его губами. Он знал, что делает, знал, как нужно касаться женщины, чтобы вызвать не эмоции, нет, инстинкты. Нечто животное, что живет в каждом человеке. Одна его рука обняла её за талию, прижимая к себе, так что она ощутила твёрдость его тела, его силу. Вторая рука продолжала ласкать ее руку, его пальцы едва заметно коснулись края её груди, лёгким, но намеренным движением, как будто он тестировал границы. Сердце колотилось, тело дрожало, но она заставила себя собраться, используя его игру против него.

- Знаешь, - так же тихо прошептала Альбина, - что мне по-настоящему интересно?

- Что, малышка?

- А если, - она развернулась к нему, позволяя одной его ноге чуть раздвинуть свои бедра, - если я скажу тебе «нет», что будет?

Слова повисли в воздухе, как выстрел, и она увидела, как его улыбка дрогнула, как его глаза сузились, оценивая её. Он не ожидал этого — не ожидал, что она повернёт его игру против него. Его рука на талии сжалась чуть сильнее, но он не отступил, его губы снова нашли шею, лаская кожу, как будто он хотел отвлечь её от слов.

— Тогда, — прошептал он, его голос был как бархат, — я сделаю так, чтобы ты сама захотела сказать «да».

Губы нашли губы, завладевая, проникая, заполняя собой. Рука зарылась в ее волосы, не давая лицу отпрянуть, уйти от поцелуя.

Альбина чуть отодвинулась, переводя сбившееся дыхание.

- И ты пожертвуешь семьей ради этого? – вдруг в лоб спросила она.

- Что? – моргнул Ярослав, не сразу поняв, о чем она говорит.

- Я уволюсь, Ярослав, — сказала она твёрдо, её голос был как металл, несмотря на дрожь в теле. — Если ты не прекратишь своих игр со мной, моё заявление сегодня же вечером будет на твоём столе.

Слова прозвучали, как выстрел, и она увидела, как его лицо меняется. Изумление, злость, лёгкое замешательство, а затем — ехидная насмешка, как будто он пытался вернуть контроль. Его губы, ещё горячие от их поцелуя, изогнулись в улыбке, но в его глазах была буря — он не ожидал, что она зайдёт так далеко, не верил в серьезность ее слов.

— И чего этим добьёшься, малышка? — прорычал он, его голос был низким, ядовитым, пропитанным ехидством. — Разхреначишь карьеру? Будущее? Ради чего? — Его тон стал резче, его глаза полыхнули, как угли, и он наклонился ближе, его лицо было так близко, что она чувствовала жар его кожи. — Альбина, ты же не дура, в конце концов? Или что, думаешь, в этом городе кто-то решит взять тебя на новую работу, если мне это не понравится?

Его слова били хлыстом, и Альбина почувствовала, как страх сжимает её грудь, но не отвела взгляд. Её сердце колотилось, её кожа всё ещё горела от его поцелуев, но в её душе росла сила, холодная и острая, как шипы акации. Она знала, что он пытается запугать её, вернуть контроль, но она не сдастся. Не теперь, когда наконец-то поняла, чего стоит её свобода.

— В том-то и дело, Ярослав, — ответила она, не опуская головы, её голос был твёрдым, но с лёгкой дрожью, как натянутая струна. — Этот город — не единственный на планете. Твои руки длинные, но они не дотянутся повсюду. Мама и Эльвира хотят мира в семье, Артур — тоже. Что они сделают, если узнают, что я готова