Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина

Вельзевул остался невозмутим, за него выдохнула Хелен.

– Неплохой результат для того, кто еще недавно собирался умирать, – сказал он.

– Но первоначальный вариант выглядел драматичнее, – мрачно отозвался Дэваль.

И снова бывший Повелитель мира мертвых на провокацию не повелся. А потом, неожиданно, кажется, даже для самого себя, произнес:

– Я рад, что последним стражем Мортрума остался именно ты, сын.

На этот раз промолчал Дэваль. К счастью, Шарлотте надоели эти сопли. Нельзя было не заметить, как она взбудоражена перед тем, что ей предстояло сделать. Быть может, она хотела найти кого-то, кто будет похож на нее. Может, мечтала найти ответы, узнать, откуда она и как появилась в немагическом осколке Пангеи. А может, просто жаждала покинуть мир, обошедшийся с ней так жестоко.

– Как вы попадете к Лилит? – спросила она.

– Уверена, она оставила дверь для нас приоткрытой, – ответила я. – Давайте уже закончим эту главу, я ужасно устала.

Ледяной ветер ударил в лицо, когда мы вышли за пределы территории особняка. В доме древняя сила еще худо-бедно поддерживала порядок, но за его пределами Мортрум разваливался на куски. Земля покрылась коркой льда, в глубинах Стикса по потоку жизни больше не неслись огни душ, а те немногие напоминания о привычном мире – дождь, облака и темно-синий цвет неба – растворились, оставив лишь непроглядную тьму вместо неба.

– Осталось совсем немного, – задумчиво произнес Дэваль. – Так странно видеть Мортрум погибающим. Я ведь даже не задумывался, что это возможно. Никогда не думал, что и впрямь стану последним стражем.

– И как ощущение?

Он улыбнулся, взглянув на местами растрескавшиеся стены города-замка.

– На удивление приятное. Так куда мы?

– Туда, где я бы оставила для себя портал. В комнату, где жил Виктор Даркблум.

Портал и впрямь мерцал в темной клетушке, где прошли мои первые дни в Мортруме. Полной грудью вдохнув запах пыли и сырости, я даже ощутила нечто вроде сожаления.

Прощай, мир мертвых. Как бы все ни обернулось, я больше сюда не вернусь.

И пусть я всем сердцем ненавидела твою несправедливость, именно после смерти я поняла, зачем нужно жить.

Чтобы скользить по льду. Смотреть на звезды. Держать кого-то за руку.

– Возьми. – Дэваль протянул мне меч.

– Так и не научилась с ним управляться. – Я похлопала себя по карману, где лежал пистолет. – С ним привычнее.

– Но против арахны меч эффективнее. Твои пули шкуру даже не пробьют.

– Буду целиться в голову. Идем. Не люблю долгие сборы.

Старая крошечная каморка с потрескавшимся зеркалом стала моим последним воспоминанием о Мортруме. И первым – о его конце.

* * *

Мы оба узнали место, в котором оказались. И – я готова была поклясться – обоим на ум пришла одна и та же сцена. Душа, умоляющая не забирать ее отца. И страж, пощадивший такую желанную и ненавистную девушку одновременно.

Лилит не была бы собой, если бы не выбрала знаковое место для нашей последней встречи. И если бы не напомнила мне о том, почему оно таковое.

Я убила ее любовь у замерзшего озера. Она превратила в ледяной храм дом, в котором я когда-то была счастливой.

Все вокруг был покрыто коркой льда, под которым дом выглядел так, словно его еще вчера покинули обитатели. Каждый наш шаг отдавался хрустом, а пол под ногами покрывался сеткой трещин.

Когда мы вошли в гостиную, то первым, кого увидели, был Самаэль, сидящий в кресле. Я почувствовала, как Дэваль напрягся и замер. Селин оказалась неподалеку, на диване. Ей лишь связали руки, чтобы она не смогла использовать магию и уйти через портал, но в остальном она не выглядела пленницей.

И, наконец, Лилит.

Арахна восседала у камина. Она была явно великовата для небольшой, в общем-то, гостиной. И жутковата. Хотя нельзя отрицать: Лилит была красива. Ее хитиновое вздутое паучье брюшко, как бы странно это ни звучало, идеально сочеталось с роскошными блестящими локонами. Ярко-алые губы были растянуты в улыбке. Пышная грудь, которую королева всего и вся решила не скрывать, была щедро украшена черными нитками жемчуга.

– Вот видишь, Селин, она пришла, несмотря на все твои заверения. Аида, ты удивила меня. Ради Селин? Я думала, между вами жгучая ненависть.

– Потому и пришла, – хмыкнула я. – Отдать право испортить ей жизнь тебе? Ну уж нет. Только я имею право издеваться над этой стервой.

– Рада, что ты показала свое истинное лицо.

– Я бы показала тебе еще кое-что, да обещала быть папе хорошей девочкой.

От упоминания об отце, хотя я и не назвала имени и вполне могла иметь в виду Вельзевула, Лилит ощерилась и вскочила. Острые лапы ввинтились в пол, пробив и лед, и дерево.

– Давай к делу. Чего тебе?

– Хотела, чтобы ты ощутила то же самое, Повелительница, – прошипела она. – Око за око.

– Осторожно, Лилит. В отличие от нормальных членистоногих, глазонек у тебя всего два, око за око может обернуться серьезным падением зрения.

– Я буду скучать по твоей самоуверенности и дерзости, Повелительница. И с интересом посмотрю, сколько ты продержишься. Когда я буду по крупицам отбирать все, что тебе дорого. Сначала сердца и души. Потом мир. Думаешь, я убью тебя? Нет, я заставлю тебя сидеть у моих ног и смотреть, как твой мир гниет.

– Это и твой мир, – сказала я. – Что ты будешь делать, оказавшись на куске безжизненного камня, летящем сквозь Вселенную?

– То же, что и всегда. – Лилит усмехнулась. – Найду новый.

Она рассмеялась, увидев выражения наших лиц.

– Думаешь, Пангея – единственный мир, который погубила магия арахн? Мы прокляты, Аида Даркблум! Обречены уничтожать миры. Мы существуем лишь для того, чтобы стирать с лица Вселенной неудачные попытки создать жизнь! И вы все – не более чем очередной провал. Ты узнаешь это. Ты в полной мере прочувствуешь все, что я сделаю с твоим миром.

– Твоя любовь к Виктору даже восхищает. Может, не будь она такой больной и извращенной, я бы даже прониклась.

– Виктор здесь ни при чем.

Лилит поднялась.

– Я просто не люблю, когда мне бросают вызов. Каждому, кто смеет считать себя равным арахне, я осыпаю сердцами его любимых.

Она повернулась к Селин. Та взвизгнула и отпрянула. Самаэль впервые с момента нашего появления изменился в лице, вздрогнул. Мне показалось, он сдержится и останется на месте, но все же в старшем сыне Лилит еще оставалась память о годах, проведенных с Селин.

– Эй, мы так не договаривались! – воскликнул он. – Отпусти ее, Аиде плевать на Селин!

Лилит замерла. Ее алые губы вновь расплылись в хищной усмешке.

– Ну разумеется, – голос стал