Ребенок для Азата - Мария Зайцева

другого мужчину свели меня с ума. Заставили выйти из себя, хотя, видит Всевышний, я держался, из последних сил, сжимая внутри себя все, что только возможно, с той самой минуты, как увидел ее в переполненном людьми зале. Увидел… И сначала не поверил глазам. С минуту смотрел, боясь моргнуть даже, потому что это вполне мог быть морок. Мало ли их было за последний год?

Адиль знает, сколько. Да и то… Не про все.

И я смотрел. Не моргал, взгляда не отрывал, узнавая и не узнавая ее. Наира изменилась, исчезла ее легкая угловатость, пропали длинные роскошные волосы. Короткая стрижка, строгая белая блуза. Огромные глаза на тонком лице. Европейка. Интеллигентная и далекая.

Я бы, может, и решил, что ошибся, что опять принял незнакомую, чужую девушку за свою жену… Но в этот момент она повернулась. И посмотрела на меня.

Страх в ее глазах не смог перекрыть моего восторга от узнавания!

Наира! Я нашел ее! Я ее нашел!!!

Я настолько сошел с ума в тот момент, что едва не двинулся в ее сторону, наплевав на совещание, новых партнеров и прочий, такой малосущественный сейчас, бред.

Адиль остановил. Как всегда, мой брат оказался собранней и сдержанней меня. Сумел притормозить. На время. На совсем короткое время.

Я стоял, уже не слушая, кто и что говорит на этой встрече, и смотрел на мою жену. Глаз не спускал, опасаясь, что, стоит отвернуться, и она исчезнет.

Еле дождался, когда все закончится, не помню даже, что именно нес, добиваясь, чтоб нас оставили одних…

И что потом говорил, уже наедине с Наирой, пожирая ее взглядом, никак не умея насмотреться, не умея поверить, что вот она, здесь. В одной со мной комнате.

Наконец-то!

Я так долго ждал! Так долго искал ее!

И вот теперь я не могу и не хочу останавливаться, не могу и не хочу думать о том, к чему приведут мои действия.

Она — моя. Только моя. И никак иначе! И сейчас она уйдет со мной!

Я отрываюсь от сладких истерзанных губ, но не прекращаю ее целовать, спускаюсь ниже, по шее, сжимая крепче, стремясь пометить каждый сантиметр желанного тела, упиваясь ее ароматом, облизывая ее, словно зверь лакомую добычу. Наверно, еще и рычу при этом. Не исключено. Мне плевать, как это все выглядит со стороны.

Мне плевать на то, где я нахожусь. Главное — она в моих руках.

Дергаю плотную ткань строгой блузы на груди Наиры, мне жизненно необходимо сейчас вжаться губами в манящую ложбинку, вернуться, наконец, домой!

И не сразу распознаю ее дрожь, неправильную, не такую, какая должна быть у женщины, желающей мужчину.

Не сразу слышу тихое, отчаянное “нет”.

А когда слышу…

Останавливаюсь, рывком возвращаясь к ее лицу. И жадно всматриваюсь в такие родные, такие любимые черты. Искаженные отчаянием, страхом.

Она… Меня боится? Меня?

Щеки мокрые. Наира плачет. От чего? От моих поцелуев? Не надо обманывать, ей всегда нравилось то, что я с ней делал. Достаточно вспомнить наши горячие, бешеные, тягучие ночи. Я не младенец, я понимаю, когда женщина хочет.

Наира всегда хотела. Всегда. С самого начала. Дрожала, плакала, но хотела. Раскрывалась послушно, впуская меня…

А сейчас в моих руках — сжатая пружина, кукла безжизненная.

Смотрю на нее, продолжая держать крепко, прижимать к себе. Даже если плачет.

Не отпущу!

От одной только мысли, разжать руки, все внутри каменеет от гнева. Нет уж! Только не теперь, когда нашел! По чистой случайности!

Какая бы она ни была, она — моя. Моя жена, моя женщина, моя перед законом и людьми! Пусть неверная, как выяснилось, пусть любящая другого. Моя!

И я не согласен ее отпускать!

Глава 8

Когда Азат останавливается, я в первые мгновения даже не понимаю этого. Продолжаю сжиматься, крепко жмурюсь, бормочу рефреном: “Нет, нет, нет”, словно это может помочь.

Может остановить Зверя.

Наивные попытки, учитывая весь мой прошлый, не очень положительный опыт с ним. Мой бывший муж из тех людей, которые всегда добьются своего. Любыми способами. Достаточно вспомнить наш первый… м-м-м… скажем так, разговор.

Когда я пыталась воззвать к его разуму, а он… Он смеялся. И просто рычал на разные лады, что я — его жена. Его собственность, вернее, потому что женой я стала чуть позже.

И тоже не по своей воле.

Вообще, если подумать, ничего у меня с ним не было по моей воле…

И сейчас — тоже нет.

Потому я и не борюсь, прекрасно понимая, что сопротивление только заведет его еще больше, затронет глубинные собственнические инстинкты, заставляя опять доказывать себе и мне, что я — его женщина.

Еще я прекрасно понимаю, что Зверя не остановит наличие шумного офиса за тонкой перегородкой, совсем не далеко ушедшие новые партнеры и его брат. И, если произойдет самое страшное, то думать о работе в этой компании будет просто смешно.

Не важно, каким образом в итоге разрешится конфликт, пусть даже судебным преследованием… Но сюда мне дорога будет заказана, это точно.

Все эти мысли скачут внутри совершенно пустой черепной коробки, словно обезумевшие белки в парке, я их даже не ловлю, не пытаюсь угомонить. Бессмысленно. Все теперь бессмысленно.

Зверь, снова появившись в моей жизни, снова ее разрушил. Полностью. До основания. И не факт, что я смогу опять подняться…

И потому, когда он останавливается, не выпуская, впрочем, меня из объятий, я не сразу раскрываю глаза.

Не сразу могу поверить в то, что это прекратилось. Хотя бы на какое-то время.

— Сладкая… — низкий хрип Зверя звучит странно… Озабоченно? Он переживает о чем-то? О том, что делает что-то не то? Правда?

Раскрываю глаза, смотрю в его лицо.

Близкое сейчас очень.

Он наклонился и дышит практически мне в губы.

Горячо от его дыхания, сушит кожу, заставляет мурашки разбегаться веером по телу.

— Пожалуйста… — мой голос не менее хриплый и болезненный, чем у него, но не говорить я не могу, надо пользоваться любой возможностью! — Пожалуйста… Отпусти…

— Не могу, сладкая… — отвечает он и в доказательство еще сильнее сжимает пальцы на моей талии, — не могу, понимаешь?

— Не понимаю… — неловко пытаюсь упереть ладони в его грудь, чтоб хоть чуть-чуть отстраниться, — не понимаю… Я… Я уже сказала, что я… Живу с другим человеком…

Не надо было этого говорить!

Но как остановить его? Если это и возможно, то только таким способом.

Зверь, я — распутная, грязная девка! Не для тебя, чистюли и моралиста! Пойми это