После развода не полюбим - Алсу Караева

Хайат делает шаг к двери, но останавливается.

— Я больше не мог ждать чуда, Камилла, — говорит он, не оборачиваясь. — Рабия беременна двойней. Мальчиками. Я буду отцом двух сыновей.

Эти слова как удар ножом.

Он знает, как я мечтала о детях.

Как плакала каждый месяц, когда не получалось забеременеть.

Как проходила обследования, пила гормоны, делала бесконечные процедуры.

Он уходит, не прощаясь, а я остаюсь стоять, сжимая кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони до боли.

У тебя тоже будет ребенок, — шепчу я своему пока еще плоскому животу. — И ты никогда не узнаешь, что твой отец предпочел другую семью.

Входит Алиса, обнимает меня за плечи.

— Что он хотел? — спрашивает она.

— Забрать кольцо, — отвечаю отстраненное, я уже приняла решение жить для себя и своего ребенка. — Семейную реликвию.

— Какой подлец! — восклицает Алиса. — После всего, что случилось!

Я смотрю в окно, где Хайат садится в свой черный внедорожник.

Тот самый, на котором мы ездили на море прошлым летом. Наслаждались сенью высоких лип, смотрели на закаты и рассветы, ночевали на побережье.

На котором он, возможно, возил и Рабию…

— Знаешь, — говорю я, не отрывая взгляда от удаляющейся машины, — я думала, что самое страшное уже позади. Но теперь понимаю, все только начинается.

Алиса крепче обнимает меня, а я продолжаю смотреть вслед исчезающему автомобилю, увозящему человека, которого я любила больше жизни. Который был моей жизнью.

Теперь мне придется научиться жить заново.

Ради себя.

Ради малыша, который растет под сердцем.

Ради будущего, которое я еще не могу представить, но которое обязательно наступит.

Телефон звонит снова.

На экране высвечивается «Мама». Глубоко вздыхаю и нажимаю кнопку ответа. Пора рассказать родителям.

Пора начать свой путь в новую жизнь.

– Привет, мама, – внезапно голос обрывается.

– Что ты натворила, твой отец в ярости, – отчаянно завывает мать в трубку. 

Глава 7

Телефон продолжает разрываться от звонков мамы. Я смотрю на высвечивающееся имя на экране и понимаю, что откладывать больше нельзя. Нужно ехать домой. В родительский дом, где я выросла, где меня учили быть послушной дочерью, хорошей женой, хранительницей очага.

Где меня научили, что женщина должна терпеть.

— Ты уверена? — спрашивает Алиса, видя, как я собираю сумку. — Может, подождешь еще пару дней?

— Нет, — качаю головой, застегивая куртку. — Чем дольше тяну, тем хуже будет.

Алиса обнимает меня на прощание:

— Держись. И помни, что ты всегда можешь вернуться сюда.

Такси везет меня через весь город к окраине, где в частном секторе стоит двухэтажный дом моих родителей. Проезжаем мимо знакомых улиц, и каждый метр приближения отдается тяжестью в груди.

Дом выглядит так же, как всегда – ухоженный двор, виноградная лоза над террасой, резные ставни на окнах. Мама всегда гордилась нашим домом. Говорила, что порядок в доме это отражение порядка в семье.

Интересно, что она скажет о моем разводе?

Открываю калитку. Скрип петель привычный, домашний. Во дворе никого нет, но входную дверь распахивает мама, еще до того, как я поднимаюсь на крыльцо. Значит, следила в окно.

— Камилла... — ее голос дрожит.

Мама выглядит так, будто постарела за эти дни на несколько лет, мы виделись всего неделю назад. Глаза красные от слез, платок на голове повязан небрежно, для нее, всегда безупречной, это нонсенс.

— Мама, — шепчу я и делаю шаг к ней, но она не обнимает меня. Стоит на пороге, преграждая путь, и в ее глазах читается не только горе, но и что-то еще. Стыд? Разочарование?

— Входи. Отец в зале. Братья тоже здесь, — говорит она тихо и отступает в сторону.

Никто меня не встречает как раньше с объятиями и улыбкой.

Это очень больно бьет, хочется убежать и укрыться в безопасности. Но такого места больше нет в моей жизни и с этим мне надо как-то научиться жить.

Прохожу в прихожую. Все так же пахнет домом – мамиными пирогами, отцовским табаком, цветами из сада. Но атмосфера тяжелая, гнетущая. Словно перед грозой.

В гостиной за большим столом сидит отец. Ему пятьдесят восемь, но выглядит он строго и внушительно – высокий, с сединой в темных волосах, с лицом, на котором редко увидишь улыбку. Рядом мои братья Рустам, старший, и Тимур, младший. Оба хмурые.

— Садись, — коротко бросает отец, не глядя на меня.

Опускаюсь на стул напротив. Руки сами собой сжимаются в кулаки под столом. Мама садится сбоку, теребит край платка.

Повисает тяжелая тишина. Отец смотрит на меня так, словно видит впервые. Или словно не узнает.

— Объясни, — наконец произносит он, и в его голосе такой холод, что я вздрагиваю. — Что произошло между тобой и твоим мужем?

Твоим мужем. Не Хайатом. Не зятем. Подчеркнуто формально.

— Он... мы развелись, — говорю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Хайат подал документы.

— Он подал? — переспрашивает отец, и его брови удивленно поднимаются. — Значит, не ты ушла от него?

— Нет. Он... он встретил другую женщину. Она беременна. Он хочет быть с ней.

Слова обжигают горло. Произносить их вслух перед семьей – это как раздеваться догола на площади.

Мама всхлипывает и закрывает лицо руками. Рустам сжимает челюсти. Тимур резко встает.

— Этот подлец! — рычит младший брат, ударяя кулаком по столу. — Я поеду к нему прямо сейчас и...

— Сядь, — обрывает его отец. Голос тихий, но властный. Тимур садится, но на лице читается ярость.

Отец продолжает смотреть на меня. Изучающе. Холодно.

— И что ты сделала, чтобы он ушел к другой? — спрашивает он, и этот вопрос бьет наотмашь.

— Что... что я сделала? — повторяю я, не веря своим ушам.

— Женщина должна уметь удержать мужа, — отец наклоняется вперед, опираясь локтями о стол. — Двенадцать лет брака. Двенадцать лет ты была его женой. И за это время не смогла родить ему детей, не смогла сделать так, чтобы он не смотрел на сторону. Значит, ты что-то делала не так.

Его слова режут больнее любого ножа.

— Отец, я... я любила его. Я делала все, что могла. Поддерживала его карьеру, вела дом, была рядом...

— Очевидно, недостаточно, — обрывает меня отец. — Раз он нашел замену.

— Рашид! — вмешивается мама, голос дрожит. — Не