Соль и волшебный кристалл - Эбби-Линн Норр

У Эмуна теперь тоже текли по лицу слезы. Они катились по его черной кожаной куртке и падали на волосы матери. Нес ее Эмун без малейших усилий, но чуть не споткнулся на камнях, потому что не видел, куда идет. Антони помог ему удержаться на ногах. Я торопливо шля рядом с мужчинами, все еще пытаясь справиться с потрясением. Мысли ходили по кругу.

Мартиниуш был прав. Мартиниуш был прав. Моя мать – Сибеллен. Как это возможно? Мартиниуш был прав? Как? Как? Как?

Антони открыл дверь в особняк, и Эмун понес мою мать наверх по лестнице.

– Положи ее в спальне Тарги, – предложил Антони. – Она захочет быть рядом.

Эмун не ответил, он просто внес мою мать – нашу мать! – в дверь, когда Антони ее открыл, и положил ее влажное тело на кровать.

Я укрыла маму одеялом, а Эмун снова попытался вынуть у нее из руки камень. Но даже с тритоньей силой ничего не вышло.

Мы с Эмуном встали сбоку кровати, глядя на нашу мать, а Антони в ногах.

– Извини, я не знал. Я не знал, – со стоном произнес Эмун и положил руку мне на плечо.

Я повернулась к нему и увидела в его глазах отражение собственного потрясения. Эмун распахнул объятия, и я шагнула в них. У нас обоих из глаз так и текли соленые слезы.

– Сестра, – прошептал он, прижимая меня к себе.

И тут с кровати донесся какой-то звук. Я резко развернулась, Эмун пододвинулся ближе.

Мамины веки зашевелились, и она слабо застонала, будто от головной боли. Потом нахмурила брови и открыла глаза. Она вернулась. Моя мать осталась сама собой и была в сознании.

Я рассмеялась от облегчения и вытерла воду с лица.

– Мама?

– Тарга, – сказала она, глядя на меня в упор. – Что случилось? Я слышала, как ты меня зовешь, а потом вдруг осознала, что плыву и плыву, почти не останавливаясь.

Я наклонилась к ней, обняла и поцеловала в щеку.

– Камень сработал, – произнес Эмун со вздохом облегчения.

При звуке его голоса мать застыла.

Я распрямилась и отошла в сторону, чтобы она увидела Эмуна. Он шагнул вперед, взяв ее за свободную руку.

– Мама?

Она уставилась на возвышавшегося над ней худого мужчину, жадно разглядывая его лицо, волосы, плечи и тело, потом снова возвращаясь к лицу. Выпростав из-под одеяла руку, она потянулась к нему.

Эмун наклонился, чтобы она могла к нему прикоснуться. Мама тронула его щеку, провела пальцами по бровям, губам, линии подбородка, по волосам.

– Я тебя знаю, – сказала она наконец. Голос ее сорвался. – Я тебя помню…

У Эмуна невольно полились русалочьи слезы, они закапали с его щек на кровать. У мамы глаза увлажнились.

– Теперь помню. Вспомнила, да. Прости меня.

Эмун покачал головой, шмыгая носом.

– Тебе не за что просить прощения, мама.

Она мотнула головой.

– Есть. И теперь я вообще все вспомнила. Я тебя люблю.

Мы с Антони обменялись изумленными, серьезными и счастливыми взглядами. Мой любимый шагнул ко мне и приобнял. Я прижалась головой к его плечу, закрыв глаза и преисполнившись молчаливой благодарности.

Сибеллен притянула к себе Эмуна, обняла его и зарыдала русалочьими слезами, уткнувшись ему в волосы.

– Сын мой, – проговорила она хриплым от горя голосом, – я все помню.

Эпилог

Меня зовут Амиралион, но дочь и друзья-люди зовут меня Майра. Я сирена Океаноса, огромной, богатой и неизведанной подводной земли в Атлантике. Я единственная «дева моря» – как нас поэтично называют некоторые, – прожившая два детства, два отрочества и две взрослые жизни. Я единственная имею два русалочьих имени. Две женщины, которыми я была, оказались друг для друга практически незнакомками, так они мало знали друг о друге… до этого момента.

Потому что я все забыла.

Когда Нике вернула меня в юность, не осталось ни тени, ни нити, даже тонкой, как паутинка, которая бы связывала мою вторую жизнь с первой. Даже от Трины было мало толку – ее разум тоже изменила магия Нике. И как же умело колдунья исказила ландшафт ее памяти! Как мало Трина мне передала. Как тщательно ее стерли. Теперь, когда память ко мне вернулась, меня потрясает могущество Нике. Она наверняка мертва. Если бы была жива, то нашла бы меня и вернула к моей прежней жизни.

К Сибеллен.

Но я забегаю вперед.

В начале своей первой жизни (можно, конечно, сказать, что у каждой сирены несколько жизней, но я определенно прожила их непривычным для нашего народа – а возможно, и для любого другого – образом), я боялась нашей повелительницы. Думаю, мы все в какой-то мере ее боялись. Аполлиона была могучей, яростной и иногда безжалостной. Настоящей королевой. Любая сирена могла бы бросить ей вызов и попытаться занять ее место, но, думаю, вряд ли эта мысль много кому приходила в голову. Аполлиона была нашей защитницей, нашей воительницей, заботилась о нас.

А еще она была моей матерью, а Трина ее служанкой.

Примечания

1

Помощница по хозяйству (фр.).

2

А – это высшая оценка в канадских школах, которую ставят за выполнение заданий на 90 % и выше.

3

Аббревиатура от названия фирмы «Новак сточнёвцув брациз» (польск.).

4

Глазом Африки называют геологическое образование Ришат – кольцеобразный объект в пустыне Сахара, хорошо видный из космоса.