Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин

не может быть правдой. Для них это не могло так закончиться. Боже, я была там. Прямо там с ними. Я знаю, что этот монстр сделал с ними. Почувствовала где-то глубоко внутри себя, как эта грубая, густая, как кровь, братская любовь постоянно горела между мальчиками. Я знала их. Я была ими. Я истекала кровью вместе с ними. И теперь мне кажется, что часть меня сгорела вместе с ними.

Слезы катятся по моим щекам, но я не утруждаю себя тем, чтобы вытереть их. Какой в этом смысл, когда я знаю, что они просто будут продолжать литься?

В их история должно быть что-то еще, верно? Они были так молоды, им предстояло прожить еще такую долгую жизнь. И это после всего, через что они прошли, всех страданий, всей боли. Где справедливость? Где в них луч надежды? Просто кажется неправильным, что это стало концом их истории, когда это должно было быть началом.

Я снова хватаю свой телефон, на этот раз выполняя поиск по именам мальчиков. Я полагаю, что при таком крупном инциденте, как этот, происходящем в таком маленьком городке, о них может быть что-то еще.

Ничего.

Все, что всплывает, — это та же статья. Вместо этого я пытаюсь выполнить поиск по имени отца.

Бинго.

Это всего лишь одна фотография, но это все, что мне нужно для подтверждения. Меня охватывает тошнотворное чувство, когда я мгновенно узнаю монстра из своих снов. Он сидит на стуле на траве, вытянув одну ногу и с трубкой во рту, как будто ему на все наплевать. Женщина рядом с ним великолепна. На ее лице ослепительная, почти соблазнительная улыбка, одна бровь дерзко изогнута в камеру. У нее черные шелковистые волосы, идеально уложенные таким образом, что она выглядит неуместно посреди фермы. Итак, это мать, которой там никогда не было. Женщина, которая больше заботилась о своем следующем увлечении, чем о собственных детях.

Мой большой палец очищает экран, когда я проглатываю позыв к рвоте. У меня есть все доказательства, которые мне нужны. Это они. Энцо и Томас Хокинс. Храбрые братья с золотыми сердцами. Выжившие. Ангелы. И все хорошее и сильное, что между ними.

Я не могу вынести душевной боли, все еще чувствуя, как реальность этого откровения проникает в мой разум, в мою душу.

Почему? Почему мне снятся сны об этих двух людях, которые существовали десятилетия назад? Возможно, у меня больше нет проблем с верой в невозможное, но я все еще хочу это понять. Есть ли здесь какая-то связь, которую я должна установить? Что-то, что я должна сделать по отношению к этим мальчикам?

На этой тяжелой мысли рядом со мной срабатывает будильник. Тьфу. Мне нужно идти. Я не могу представить, что проведу день за уборкой, когда я должна пытаться понять, что со мной происходит. Со всем этим. Но я должна идти. Если я хочу чего-то добиться с мистером Блэквудом, если у меня есть хоть какой-то шанс получить от него ответы о братьях Хокинс, сначала мне нужно восстановить доверие, которое я нарушила по отношению к нему. Покажи ему, что он не отпугнет меня. Что он может кричать, он может лаять, он может толкаться сколько угодно, но я никуда не уйду.

Как и ожидалось, Мистер Блэквуд игнорировал меня большую часть дня. Я была уже счастлива застать его дома, когда приехала на этот раз, вместо того, чтобы позже вваливаться пьяным в дверь. Казалось, он даже снова вернулся к своим исследованиям.

Я решила дать ему немного пространства после нашего последнего небольшого эпизода. Это было нелегко. Я несколько раз чуть не сдалась, моя челюсть вот-вот сломается от того, как сильно я весь день заставляла свой рот закрываться. Раньше было достаточно сложно пытаться не вмешиваться в его дела, но теперь, когда я знаю, что у него есть связи с ребятами Хокинс, это почти невозможно.

Когда пришло время уходить, я, как обычно, попрощалась с ним, и он ответил мне своим обычным ворчанием. Он не вышвырнул меня посреди дня на улицу и не напился до смерти, так что, да, я бы сказала, что день удался.

По дороге домой я чуть было не зашла в библиотеку, но чем больше я думала об этом, тем больше приходила к выводу, что предпочла бы, чтобы он дошел до того, что захочет показать мне свои работы, чем еще больше совать нос в чужие дела. На данный момент библиотека — это мой план Б.

Вернувшись в комнату после ванны, я мысленно перебираю, на чем именно нам со Смертью нужно сосредоточиться, когда он придет сегодня вечером: как выбраться из этой передряги, пока не стало еще хуже. Это то, что нам нужно обсудить, и это все, что нам нужно обсудить.

Я, конечно, не зацикливаюсь на своем сонном признании прошлой ночью, которое также не прокручивается в моей голове, как заезженная пластинка, когда я понимаю, что собираюсь встретиться с ним лицом к лицу впервые с тех пор. Я не трачу время на то, чтобы высушить волосы феном или нанести свой любимый блеск для губ. И уж тем более я не втискиваю ноги в джинсы, которые подчеркивают мои изгибы всеми нужными способами.

Но если бы я была… Мне было бы интересно, что бы он подумал, увидев этот образ на мне. Мне было бы интересно, прокомментировал бы он это или придвинулся бы ближе и медленно убрал волосы с моего лица. Я могла бы пожелать хотя бы на одно последнее мгновение притвориться, что мы не из разных миров, у нас нет срока годности, и что я просто девочка, а он просто мальчик.

Я поворачиваю голову и смотрю на часы. По крайней мере, я всегда могу рассчитывать на то, что он приходит вовремя.

Что означает, что у меня есть ровно сорок пять секунд.

Сорок пять секунд, чтобы собраться с мыслями и сосредоточиться на реальности наших ситуаций. Тридцать девять секунд, чтобы напомнить себе, почему я не могу сейчас вести себя с ним как девчонка и мне нужно сосредоточиться на проблемах с моим настоящим сердцем, а не на метафорическом. Двадцать две секунды, чтобы стать полноценным взрослым человеком, который знает, как довести дело до конца.

Пятнадцать секунд.

Десять.

Пять.

И…

Я поворачиваю голову. Смотрю вокруг. Прочищаю горло.

— Эм, привет?

Ничего. Странно.

Я продолжаю ждать, прикусив губу и позволив своим мыслям блуждать. Я играю с