Пари на дурнушку - Татьяна Дин

тот не состоялся. А это означало, что ей придется находиться с ним рядом, участвовать в одних и тех же играх, общаться и притворяться. Она будет несколько часов смотреть в его лицо и напоминать себе, что все происходящее - ложь. Что его нежный взгляд - это взгляд подлого обманщика, а красивые слова - яд для дурнушки.

Был еще вариант променять Говарда на Брендона, но это было то же самое, что поменять шило на мыло. Друзья стоили один другого. Она же исчерпала свой дневной лимит на общение с гадами. Игр ей и в жизни хватало.

Вал промолчала о своем нежелании куда-то идти, но про себя решила, что этот вечер проведет одна.

***

Говард въехал во двор, спрыгнул с Зевса, быстро передал его конюху, а затем, перешагивая сразу через две ступеньки, вбежал в дом. Он торопился переодеться в обычную одежду и засесть в кабинете еще до того, как все вернутся. Он и сам не знал, почему хотел сохранить в секрете, что выезжал, ведь ему не нужно было ни перед кем отчитываться, но все же не хотел, чтобы об его отсутствии стало известно. А все потому, что ездил он не по делам, а чтобы проследить за Валери. Да! Он следил за ней! Он превратился в тень Валери Вудс. В ее очень ревнивую тень.

С каждым новым днём, с каждым часом, с каждой минутой и секундой он все сильнее любил ее. Этот бурный поток набрал силу после его же признания у двери. Он сам разрушил этот барьер. Стоило ему сказать, что любит ее, как больше не мог контролировать это чувство. Контролировать себя и свою слабость. Любовь росла в нем, развивалась и рвалась наружу.

Вчера, когда он увидел Валери на лестнице, такую нежную, красивую и притягательную, вдруг осознал всю ничтожность своего положения. Сердце, всегда холодное и равнодушное, стало нестерпимо горячим и нетерпеливым. Он смотрел на нее, сцепив за спиной пальцы в замок. Он сковал себя невидимыми цепями, чтобы не потерять человеческий облик. Он восхищался ей! Боготворил! Любил! Любил до потери рассудка!

Сначала он еще пытался сопротивляться своей любви. Он подверг себя невыносимой пытке, позволив Брендону увести ее, быть с ней весь вечер и развлекать ее. Он мучился, наблюдая за их заигрываниями. Он испытывал не только душевную боль, но и физическую. Ему было плохо. Даже истязания отца не приносили ему столько мук, как любовь к Валери. Но вернувшись домой, он продолжал сдерживать себя. Он стискивал челюсть и сжимал кулаки, чтобы только не пойти к ней. Не пасть к ее ногам.

Но потом он сдался. Он мог противиться злости, гневу, ярости, но не любви. Она оказалась сильнее его гордости и тщеславия, высокомерия и страха.

Стоя второй раз у ее двери, он унижался. Он выпрашивал ее внимания и любви. Он просил ее быть с ним. Наверно только ее обещание подарить ему вечер позволило не отреагировать бурно на ее прогулку с Брендоном.

Находясь за шторой у окна своего кабинета, Говард подглядывал за тем, как они шли к коляске. Ее рука, которой она посмела касаться Брендона в столовой и которой теперь держалась за мужскую руку, злила Говарда так, словно Валери уже сейчас отдавалась его другу.

Громкий треск ткани вырвал Говарда из пучины ревности. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил наполовину оторванную от гардины штору. С раздражением откинув ее в сторону, бросился вон из кабинета, схватил первого попавшегося слугу и приказал ему немедленно седлать коня!

Мчащийся по улице как сумасшедший, он привлекал внимание прохожих. Кто-то пугался его быстрой езде, а кто-то узнавал в нем герцога Солсбери и удивлялся его спешке. Один раз Зевс чуть не налетел на кэб, который выехал из переулка, но благодаря реакции Говарда, ему все же удалось избежать столкновения.

В парке Говард натянул шляпу на глаза и следовал за Валери и Брендоном по параллельной дорожке. Кустарники и деревья часто загораживали их от него, но он не отступал, а когда они скрылись в беседке, юркнул в кусты и незаметно подкрался к ним. Он не видел их, но слышал каждое их слово!

Ему не в чем было упрекнуть Валери, она не изменяла ему и вела себя прилично, но он упрекал ее! Неужели она не понимала, чего от нее хотел Брендон?! Слава богу вовремя появилась Саманта и остановила своего братца.

Говарду пришлось слушать дальнейший разговор всей компании, а когда те решили возвращаться домой, выбрался из своего укрытия и помчался к Зевсу.

Он и сам не верил, что опустился настолько низко, что начал подсматривать за Валери. Он хотел бы остаться прежним - высокомерным и хладнокровным герцогом Солсбери, но ничего не мог с собой поделать. Он не мог противостоять влечению к ней.

Наградой за все его унижения служил ему сегодняшний вечер, так как его Валери проведет с ним. Говард уже не мечтал о ночи с ней, он мечтал хотя бы удостоиться ее взгляда и мимолетного прикосновения. Он хотел говорить ей о любви не за закрытой дверью, а прямо в глаза. Он хотел любить ее не как любовницу, а как свою жену.

После прогулки Говард не видел Валери. Она сослалась на усталость и поднялась к себе.

Собираясь в дом Фаррела, Говард перемерил кучу сорочек, шейных платков и костюмов. Ему ничего не нравилось. Волосы, о которых он всегда думал в последнюю очередь, теперь бесили его тем, как лежали. Он придирался к каждой мелочи, к каждой складке, к каждому волоску, и не отпустил камердинера до тех пор, пока не остался доволен внешним видом.

Говард хотел нравиться Валери. Чтобы она снова влюбилась в него и перестала быть такой отстраненной.

Ожидая ее в холле, он не мог справиться с собой и нетерпеливо раскачивался с пятки на носок. Брендон стоял рядом и что-то рассказывал ему, но Говарду хотелось отмахнуться от друга как от назойливой мухи. Сейчас любые звуки только раздражали его.

Наконец наверху послышались шаги. Почти сразу Говард определил, что это была не Валери. Значит ему придется еще подождать. Если понадобится, он был готов ждать хоть всю вечность!

Но как только Саманта спустилась и сообщила, что Валери никуда не поедет, так как у нее разболелась нога, Говард пришел в бешенство. Ему хотелось ломать и крушить все, что находилось поблизости, а потом ворваться к ней в комнату и на руках отнести ее хоть на край света.

С трудом подавив в себе