Венчание - Галина Дмитриевна Гончарова

Подошел зверь лесной так близко, что Добряна запах его почуяла, звериный, дикий, морозный, нос ей в руку вложил, в глаза заглянул.

А у волка глаза умные, желтые, ровно вино драгоценное замерзло… смотрит зверь, и волхва в его глаза смотрит. И видит то, что он видел.

Бегал волк за пропитанием, а как мимо Ладоги-реки бежал вниз по течению, там корабли стоят. Конечно, не думал о них волк, как о галерах, да и людей признать не мог, просто видел — лодки большие, деревянные, весла торчат, людей в них много, люди металлом пахнут остро, и не только железом каленым, а еще и опасностью.

Хищник хищника завсегда распознает.

Вечор дело было…

Поблагодарила Добряна зверя за службу, кусок мяса парного дала, тот в логово свое потащил добычу, а Добряна руки подняла, птиц к себе кликнула… часа не прошло, метнулись птичьи стаи туда, где волк людей видел. А еще через три часа смотрела волхва и птичьими глазами. Кое-кто из птиц у кораблей остался, наблюдал за людьми незаметно, а остальные к ней вернулись.

Рассматривала Добряна галеры то с одного бока, то со второго, а потом одна из птах приметливых на щите у парня отметку заметила. Коричневый крест на алом фоне.

Герб Орденский.

— Вот к нам кто пожаловал…

Вроде и тихо волхва говорила, а роща отозвалась гневу ее, листвами зашумела, ровно волна по деревьям прошла. Долго волхва размышлять не стала, Божедара она сразу же позвать попросила, как только о чужаках услышала. Вот и сидел богатырь, сок березовый попивал, о своем думал…

— Орден Чистоты Веры к нам пожаловал.

Божедар сок допил, рука не дрогнула. И кубок в снег поставил спокойно, ровно….

— Вот даже как. И много их, волхва?

— Птицы считать не умеют. Четыре корабля, галеры, а уж сколько на них… и не идут они в Ладогу. Остановились в бухте по течению пониже города.

— Интересно как!

— Да и мне интересно, не сюда ли они ладятся?

— Разузнаем. Человека пошлю, — Божедар линию речную нарисовал, примерился… — Где они, хозяюшка? Не подскажешь ли?

— Будь ласков. Здесь гости незваные расположились, волк сказал, — Добряна носочком сапожка показала.

— И людей позову, и встретим негодяев как положено, — успокоил ее Божедар. И ушел, какого-то Юрку окликая.

Добряна ему мешать не стала. Когда так… неужто она не найдет, чем гостей встретить да приветить? Широка река Ладога, много кто в ней водится… а и лес широк. Не хотелось волхве зверей да птиц губить, а только когда выбор между ней и диким зверем стоит…. Надобно бы волков попросить, чай, не откажут ей несколько стай, пришлют сюда пару десятков хищников серых. И медведей посмотреть, голодные они по весне, злые, а тут столько мяса, да сами придут.

Птицы, опять же…

Думаете, птички это так, крылышки и лапки? Ой, зря вы так думаете! Даже обычный ворон может человека серьезно ранить. А есть и беркуты, и сарычи, и филины с совами… не надо брать в расчет дроздов и зеленушек, синиц и крапивников, те человека не убьют. А вот сова — может. Планирует она тихо, совершенно неслышно, а когти у нее острые. И клюв…

И беркут может человека убить, и даже ворон может, а уж про соколов и вовсе молчим. *

*- автор не врет, бывали разные случаи. И я не про орнитоз, у названных птиц действительно сильные крылья, а клюв и когти позволяют наносить кровавые раны. Выбить глаз, разорвать сосуды… вполне. С соколами и на волков охотились. Прим. авт.

Божедар своими делами займется, а Добряна и свое воинство на подмогу позовет. Пока соберутся звери-птицы, время и пройдет помаленьку. Опять же, кораблями заняться надо бы…

Думаете, неразумны рыбы?

И такие есть, а есть и те, кто волхву поймет и выслушает. Несколько сомов, к примеру. Они звери большие, старые, Добряна им найдет, чего предложить. Корабль они не потопят, конечно, но ежели враги куда на лодках отправятся — не все лодки до земли доберутся.

А люди…

Кто доберется, а кто и нет. И вода покамест ледяная, Ладога только вскрылась, и рыцари на себе железа много носят, и сом зверюга сильная, человека может в воду утянуть запросто. И утянут, и под корягой оставят, сомы тухлятину любят. Им пропитание, а Божедару меньше заботы.

Рыцарей жалеть?

Не сделает Добряна такой глупости!

Они сюда не грибы собирать приплыли, вот и она милосердия не проявит, не хватало еще! Это по новой вере, христианской, врага простить да пожалеть можно, а Добряна — волхва.

Может она врага простить, еще как может, когда станет он лесным перегноем, и не ранее, когда вреда никому причинить не успеет. Так-то она и прочих простила…

И рыцарям ордена поделом будет! Не стихи читать они на Россу пришли, тут навек и останутся.

* * *

— Михайла? Чего тебе?

Устя по саду гуляла, воздухом дышала. Прабабушка с утра убежала, Борис с боярской думой заседал, а Устя погулять решила. Воздуха хотелось.

Казалось ей, что стены давят, что воздух вокруг сгущается, что тяжело ей… понимала Устя, что просто предчувствие у нее дурное, да отвлечься не могла. Хоть по саду пройтись, подышать, все легче будет. Тут ее Михайла и нашел, кашлянул, подходя.

Устя не испугалась.

Убить она его может в любую секунду, это понимала она. И сила ее послушается, только рада будет. Михайла и Федор — двое людей, которые у нее крик ярости вызывают.

До… до обморока.

Так бы и кричала, и билась, и убила — не жалко! До сих пор!

За себя и за Верею, за две жизни, которые серым прахом осыпались на пол темницы.

— Устя… поговори со мной. Пожалуйста.

И таким потерянным выглядел сейчас зеленоглазый наглец, что Устя… нет, не пожалела его, а скорее решила сразу не гнать. А вдруг что полезное скажет?

Не сказал.

Рядом пошел, смотрит, ровно собака побитая.

— О чем с тобой поговорить, Ижорский?

— Да хоть о чем… мне твой голос слышать в радость. Скажи, счастлива ты?

На этот вопрос легко ответить было, Устя и не задумалась.

— Да. Счастлива.

— И мужа любишь…

Михайла не спрашивал, утверждал.

— Люблю. Боря — жизнь моя и дыхание, его не