Система: Искупление - Сия Тони

ответила Каллиопея. – Мы все были обычными жительницами Кристаллхельма. – Она указала на Солару и Танталию, а те в ответ принялись кивать. – Но, заслужив признание Системы, мы открыли для себя новую жизнь. Мы вольны говорить что вздумается, делать, что хочется, быть, кем заблагорассудится. Только став одной из нас, вы почувствуете вкус настоящей свободы.

Я решила задать вопрос, который все это время не давал покоя:

– Что вам пришлось сделать, чтобы Система даровала столь щедрый статус?

Глава 29

– Прекрасный вопрос! – встрепенулся Экстаз.

Представительницы элит переглянулись, после чего Каллиопея медленно перевела взгляд на скучающих поодаль мутантов.

И мне не понравилось промелькнувшее в ее взгляде презрение.

– Вы узнаете, – чуть ли не прошептала она, – в свое время.

– Конечно, – подержала ее Солара. – Здесь небезопасно.

– Небезопасно?! – отшатнулась Амалия, схватившись за сердце.

Экстаз тут же перевел тему беседы, чтобы как можно скорее избавиться от угнетающей атмосферы, возникшей после этого страшного слова.

Я с трудом сдержала ухмылку, встретившись взглядом с Лиром. Мой сопровождающий бесцеремонно восседал на перилах, свесив ноги с края, словно проблемный подросток. Для полноты картины ему не хватало жвачки, кепки и истрепавшихся ботинок. Ничуть не смущаясь представительниц элит, он будто намеренно пытался выглядеть еще более неряшливо и расслабленно, чем обычно. Лир пожал плечами и как-то грустно улыбнулся, махнув мне.

Поджав губы, я слабо кивнула ему в ответ, совершенно не понимая, что такого небезопасного в себе таили наши мутанты.

Неужели снова просто предрассудки?

Лириадор

Я посмотрел на горизонт, туда, где небо встречалось с землей, и на мгновение ощутил легкость, показалось, будто весь мир с его искусственной красотой и ложной гармонией мог исчезнуть, стоит мне только захотеть.

Паршиво.

Я посмел забыться.

И теперь это тяготило.

Словно грязный скот, сопровождающих согнали в дальний угол, только бы не видеть наших лиц. К чему тогда было нас так наряжать?

Напускная толерантность в угоду самодовольным элитам.

«Мы никого не притесняем!»

«Все равны!»

«Социум достоин взаимоуважения и принятия!»

Блеф.

Вместо того чтобы обсуждать реальные проблемы, эти люди месяцами могли мусолить незначительные и странные темы. Я бы никогда не смог с серьезным лицом обсуждать силу блеска песка соседнего города, а после участвовать в разработке плана его перевозки…

По-видимому, я усмехнулся слишком громко – несколько мутантов недоуменно покосились на меня.

Похоже, представителям элит было совершенно нечем заняться. Их интересы деформировались настолько, что обычно они обсуждали, достаточно ли хорошо видно звезды из-за яркости городского освещения, какими кистями должны рисовать художники, чтобы иметь право выставить свои творения в галереях, и как стоит модернизировать подсолнух, чтобы сделать цветок более эстетичным…

Возвышающимся над остальными, этим людям полагалось стать гордостью и олицетворением лучших из нас, чем они и пытались заниматься. Но неужели я один видел пустоту, скрывающуюся за их отчаянным желанием иметь вес, пусть даже в таких глупых вопросах?

С одной стороны, мне хотелось увести Ати как можно дальше от этого лживого, напыщенного и пустого мира. Но с другой, ее мечты – ее право. Я не в том положении, чтобы преграждать кому бы то ни было путь к звездам.

От нескончаемых рассказов этих «очаровательных» женщин о величественности и важности деятельности представителей элит тянуло зевать. Провалиться бы в сон, позволить себе забыть о реальности, которую те с напускным радушием намеренно скрывали.

Стоило ли просвещать землянок, что, помимо помпезных торжеств, их ждет беспрекословное склонение голов перед всеми новомодными веяниями? Элиты – напыщенное стадо, где прав тот, у кого выше статус. Они рассказывали ничего не подозревающим участницам проекта о свободе, но почему-то никто не спешил поделиться внушительным списком обязанностей и ограничений, которые тащила за собой эта великая честь.

Конечно, проблемы беспрекословного подчинения не шли ни в какое сравнение с реальными трудностями, но все же…

Ати снова бросила на меня кроткий, но внимательный взгляд, приподняв бровь в немом вопросе. В ее глазах промелькнуло недоумение, едва заметное, но достаточно явное для того, чтобы я уловил ее беспокойство.

Я лениво пожал плечами, словно все эти разговоры потеряли для меня всякий смысл, а голоса звучали как бесконечный, раздражающий шум, от которого хотелось сбежать.

Я не был частью их мира. И не хотел быть.

Ати закатила глаза.

Едва заметная теплая улыбка возникла сама собой. Мне нравилось ее красноречивое недовольство.

Несмотря на скверное настроение, ее присутствие делало мир светлее. Ее упрямая линия губ и огонек в глазах – напоминание о том, что даже здесь все еще было что-то настоящее, пока еще неподвластное всей этой ложной гармонии…

Может, будучи избранницей советника, ей не придется поддаваться общим идеям. Не придется прогибаться под их искусственные идеалы, выслушивая пустые обещания. Не придется тратить время на этот глупый треп и бессмысленный бред.

Сможет ли Аурелион постоять за нее, когда меня уже не будет рядом? Что, если он будет не против такого общества для Ати? Оно опустошит ее, изо дня в день меняя ее прекрасную личность.

Я склонил голову набок, рассматривая ее профиль. Ее лицо, даже будучи напряженным, казалось мне идеальным. Едва заметная тень недоумения проскользнула в ее улыбке, но она упорно держалась. Эти маленькие детали в ней видел лишь я.

Я смотрел на нее с нежной, почти болезненной гордостью – на эту хрупкую на вид девушку, которая с каждым днем становилась сильнее.

Как же я гордился ей.

Моей бесстрашной, упрямой земляночкой, оказавшейся сильнее многих. Для нее не существовало преград, лишь временные препятствия, которые она преодолевала с грацией и внутренней силой, достойной восхищения.

С недавних пор я хотел защитить ее от грядущего и с каждым днем все яснее понимал – она была той, кто выживал, несмотря ни на что, не теряя себя. Она учила меня, как оставаться собой в мире, который так легко мог сломать.

Так ли я был необходим Ати на самом деле?..

Атанасия

– До встречи! – крикнула Дорианна, забираясь в автоген.

Обняв Таллид на прощание, я впервые почувствовала стыд, глядя ей в глаза. За время сегодняшней встречи продолжали звучать фразы об эксперименте, что погружало мою смышленую подругу во все большие размышления. Не желая вставать между ней и Максимусом, я предпочла молчать, из-за чего почувствовала себя предательницей. Это тяжелым грузом давило на плечи.

Вернувшись к Лиру, который все это время смотрел вдаль, опираясь на автоген, я дотронулась до его предплечья.

– Ты все еще злишься? – аккуратно спросила я, потянув ткань его рукава на себя.

Он тяжело вздохнул,