Коник-остров. Тысяча дней после развода - Татьяна Рябинина

— Почта? — задумалась я, потому что об этом даже не вспомнила.

— Да, почта. Конвертик, марочка.

— Да можно, наверно. В визит-центр национального парка, там передадут. Дело не в этом, мам. Понимаешь… — я обхватила голову руками, глядя в чашку. — Мы долго обо всем разговаривали, все выяснили, во всем разобрались. И был соблазн начать все снова. Но оба пришли к выводу, что лучше этого не делать. Потому что… нет перспективы.

— Перспективы… — хмыкнула мама. — Знаешь, Сань, в том виде, в котором вы раньше жили, никакой перспективы точно не было. Я тебе одну вещь скажу, ты, конечно, можешь не соглашаться. Но если в браке нет общей цели, он обречен. Именно цели, потому что «мы хотим быть вместе» — это не цель, а так… временная причина. А цель в браке, в первую очередь, это дети. Все остальное — заменители. Хотя иногда они могут быть очень крепкими и удачными. Общее дело, общий интерес. Ну или там, не знаю, дом построить, даже собаку завести. А у вас ничего этого не было. Мы с отцом все думали, насколько вас хватит. Вы же жили каждый сам по себе. Как соседи, которые в одной постели спят.

— Да, ма, так и было. Об этом тоже говорили. Но я не уверена, что ребенок что-то изменит. Да и вообще… может, кого-то дети и держат, но разводятся с детьми только так.

— А я и не говорила, что дети — залог счастливого брака. Я говорила, что дети могут быть целью, на которой строится брак. А если уже пошла трещина, никакие дети, дома и собаки ее не скрепят. Можно только сломать все к черту и начать строить заново.

Вот так и отец Рафаил сказал: ничего не вернуть, но можно начать что-то новое. С другими. Или… все-таки нам двоим? С нуля, с чистого листа? Ведь ребенок — это и есть новое?

— Хорошо, мам, — я снова начала нервно бренчать ложкой, и мама отобрала ее у меня. — Я напишу. Хотя бы уже для того, чтобы потом не винить себя. Но если он приедет и я увижу, что это чисто из чувства долга… нет, на фиг надо. Лучше одной. Пусть приходит, общается. Но не изображать семью, потому что так положено.

— Разумно, — одобрила мама.

— Хотя, может, он и не приедет. Ну и ладно тогда.

— И это тоже разумно.

Вернувшись на следующий день домой, я сфотографировала тест, который рука не поднялась выбросить, и вставила снимок в вордовский документ. А под ним написала: «Это ни к чему тебя не обязывает. Чисто инфо». Распечатала, положила в конверт, нашла индекс почтового отделения в Куге. Утром бросила в ящик и стала ждать.

Но прошел почти месяц, а Иван так и не объявился. Ни звонка, ни письма — ничего.

Тишина…

Глава 30

Иван

— Вань, ты рёхнулся? — гаркнула Надя так, что рация зафонила. — Какой, на хер, отпуск?

— Я же не говорю, что за два года. Уже конец сентября, скоро шуга пойдет. Тогда до декабря будет не уехать. А мне надо сейчас. Надюш, я пока прошу, но если не отпустишь, просто соберусь и уеду.

Видимо, она поняла по моему голосу, что не шучу. Задумалась.

— Ладно, — буркнула, когда я уже решил, что отключилась. — Михаила пошлю вместо тебя. Заодно и за псиной твоей приглядит. Только чтобы до шуги вернулся, понял? Пиши заяву с завтрашнего дня. Дедуня утром Миху привезет, а тебя в Кугу забросит, — и спросила, понизив голос: — К Александре поедешь?

— Спасибо, Надя, — я притворился, что не расслышал, и отключился.

Меня знобило с того самого момента, когда распечатал конверт, надписанный Сашиным разлапистым почерком — я его сразу узнал. Что могло случиться такого, если она вдруг решила отправить письмо?

Неужели?..

Сложенный вчетверо листок, мутная фотография и две короткие фразы, которые перечитал раз десять.

Ебать-колотить, угадал!

А ведь я думал об этом. Вскользь. Не всерьез. «А что было бы, если?..»

«Тебя это ни к чему не обязывает. Просто инфо».

И что это значит? Что просто прими к сведению? Или она боялась, как бы я не счел эту новость за принуждение?

Дежавю…

Я мог, конечно, сразу же зайти в визитку, поймать вай-фай, написать или поговорить по воцапу. И даже пошел было туда, но…

Подумал, что так не пойдет. Не телефонный разговор. Это мы обсудим лично. И уж точно не так, как в прошлый раз. Больше я такой глупости не сделаю. Говорят, умные учатся на чужих ошибках, а дураки на своих. Нет, не так. Никто не учится на чужих. Умные — на своих, а дураки вообще ничему и никогда не учатся. Хотелось думать, что я не полный дурак.

Если, конечно, еще есть что обсуждать. Она это письмо отправила месяц назад. Не получила ответа и наверняка подумала, что я просто притворился мертвым. И какое решение приняла — тут возможны варианты.

Ну вот и выясним.

Вернувшись на станцию, я собрал вещи и написал подробную инструкцию для Михаила — где что лежит, как что работает и что от него требуется в качестве моего временного заместителя. Лиса словно чуяла неладное, бродила за мной по пятам и скулила.

Ночью я почти не спал. Вставал, пил воду из ковша, выходил на крыльцо, смотрел на звезды над озером. Все, о чем передумал за этот месяц, начало выпадать из мутной взвеси крупными кристаллами.

Ребенок… Случайность, да. Но не та нежданная, досадно ломающая планы, с которой нужно примириться и постараться принять. Нет — та, которая открывает новую страницу. Случайность, которая — возможно! — вовсе не случайна.

Между вами ничего еще не закончилось, сказал отец Рафаил.

Не закончилось… Может быть, только начинается? Вот сейчас — по-настоящему начинается? Может, это и есть те самые дрова: березовые, буковые, ольховые, — которые дадут нам долгое тепло? И — да, я хочу этого. Вот теперь точно могу сказать, что хочу.

О том, хочет ли Саша, старался не думать. Равно как и о том, что мог опоздать.

Все будет хорошо! Должно быть!

Мне повезло: успел на единственный прямой рейс от Пудоги до Питера. Одиннадцать часов в холодном, вонючем, насквозь продуваемом автобусе, где даже ноги толком не вытянешь. В четвертом часу утра вышел из здания автовокзала на Обводном, высматривая заказанное такси. Идти было некуда: квартиру сдал, не к отцу же или к брату