Пример для подражания - Рейчел Рид

— Я останусь. Овсянка пойдет.

Единственное, что было бы в тот момент хуже, чем оставаться там с Харрисом, — это проводить с ним время на людях. Любой, кто увидел бы их вместе, понял бы, что Трой по уши втрескался в этого парня, а к этому он не был готов.

Трой не сел. Он бродил по маленькой кухне, вероятно, мешая Харрису. Он был весь на нервах, и, по-хорошему, ему следовало куда-то направить свою энергию — пробежаться или сходить в спортзал, как только уйдет.

— Если ты так и собираешься метаться туда-сюда, может, сделаешь кофе? — предложил Харрис.

— Ладно.

Харрис указал на шкаф, затем на кофеварку на столешнице. Трой принялся за работу. Когда кофеварка заурчала, и кофе начал капать в кофейник, он прислонился к столешнице, наблюдая, как Харрис помешивал овсянку. На нем были джинсы и синяя клетчатая рубашка, а волосы все еще оставались влажными. Трою захотелось притянуть его в объятия, затащить обратно в постель и никогда не уходить.

Двумя месяцами ранее он не мог даже представить, что когда-нибудь снова почувствует себя счастливым, не говоря уже о том, чтобы встретить мужчину, с которым мог бы быть собой. Он думал, что единственным его шансом на счастье был Эдриан, но теперь, на кухне Харриса, понял, что никогда не чувствовал себя так комфортно с Эдрианом. Их отношения были горячими и захватывающими, но держались на страхе и тревоге. Они оба так боялись огласки, их украденные моменты наедине друг с другом были пропитаны отчаянием и облегчением. Трой был так взволнован появлением с своей жизни кого-то, в кого можно влюбиться, что вцепился в Эдриана обеими руками, не позволяя себе рассматривать другие варианты. Эдриан, тем временем, протягивал руки в двух разных направлениях. Пока полностью не отпустил Троя.

Между ними был не только секс. Они делились друг с другом частичками себя, но у Троя никогда не складывалось впечатления, что Эдриан особенно интересовался его жизнью. Эдриан в принципе не интересовался никем, кроме самого себя. Трой сомневался, что тот по-настоящему интересовался даже своим новым женихом.

Короче говоря, Трой испытывал всевозможные новые ощущения с Харрисом, и это сносило крышу.

Харрис разложил овсянку по двум мискам.

— Будешь с кленовым сиропом?

— Конечно. — Трой указал на угол кухонной столешницы. — Это та самая мультиварка, о которой ты велел мне не беспокоиться?

Харрис рассмеялся.

— Клянусь, между мной и мультиваркой ничего нет.

— Хм.

— Но, — осторожно сказал Харрис, — если мультиварка спросит о тебе, что мне ей сказать?

Сердце Троя пропустило удар.

— Я не знаю. А что бы ты хотел ей сказать?

Харрис на секунду взглянул на него, затем снова сосредоточился на мисках с овсянкой.

— Я бы хотел сказать ей, что встретил кое-кого, и он мне очень нравится. И я думаю, я ему тоже нравлюсь. И я бы хотел посмотреть, к чему все это приведет, если он тоже этого хочет. — Трой не ответил. Он просто не мог. В словах Харриса не было ничего шокирующего. Очевидно, они оба были увлечены друг другом, но Трой до сих пор не мог поверить в то, что ему предлагали. И не испытывал уверенности, что мог позволить себе это принять. — М-м, — Харрис покраснел. — Может, я слишком раскатал губу. Насчет этого парня. Который мне нравится.

— Нет, — тихо сказал Трой.

— Нет? — Харрис повернулся к нему, в выражении его лица читалась надежда.

— Но, — добавил Трой, потому что он обязан был прояснить ситуацию, — я не уверен, что смогу предложить. Ты знаешь, я не совершил каминг-аут и не буду просить тебя что-то скрывать из-за меня.

— Не думаю, что у меня получилось бы, — признался Харрис. — Я как открытая книга. Я не умею прятаться.

Нет, Харрис был самым честным и солнечным человеком из всех, кого Трой когда-либо встречал. Ему было не место в тени.

— Я знаю. И не должен. — Трой вздохнул. — Ты мне очень нравишься, Харрис, но мне нужно время, чтобы разобраться со своим дерьмом. Может, побудем пока просто… знаешь, друзьями.

Ответная улыбка Харриса не выглядела непринужденной. Или настоящей.

— Конечно. Это имеет смысл.

Трой кивнул, голова внезапно стала чугунной.

— Да. Спасибо.

Несколько секунд ни один из них не произносил ни слова. Затем Харрис протянул ему одну из мисок.

— Овсянка остывает. Давай есть.

Трою хотелось вытряхнуть овсянку в раковину и поцеловать Харриса у холодильника. Хотелось сводить его куда-нибудь на завтрак и держать за руку, пока они ждали бы еду. Хотелось каждое утро готовить для него кофе.

Вместо этого он молча взял свою миску, отнес к столу и неловко сел напротив своего новоиспеченного друга.

Глава девятнадцатая

Теперь, позволив себе вкусить Харриса, Трой сгорал от неутоленного желания. Он твердил себе, что дистанцировался от него по правильным причинам, и что было бы нечестно спать с ним, если не хватало смелости держать его за руку при свете дня. Трой должен был заслужить Харриса. Возможно, он никогда его не заслужит, но должен был попытаться.

По правде говоря, он вовсе не дистанцировался от Харриса. За последние две недели он виделся с ним ровно столько, сколько позволяли их плотные графики. Харрис даже помогал Трою с постами в инстаграме, дав ему список активистов, кризисных центров и организаций, на которые стоило подписаться, и показав, как делиться их постами в своих сторис. Харрис был в восторге от количества подписчиков, которое набрал Трой, но тот по-прежнему заходил в свой аккаунт только для размещения новых постов.

Однако Трой чувствовал себя хорошо. Он сделал значительные пожертвования организациям, которые продвигал, и хотел бы внести больший вклад в это дело. Впрочем, начало было положено. Впервые в жизни он использовал свои привилегии для чего-то стоящего, и, несмотря на некоторую опаску, чувствовал воодушевление.

А еще Оттава выигрывала в каждом матче после крупной победы над Нью-Йорком. Это радовало.

И Харрис, казалось, гордился Троем. Это радовало тоже.

Но ни гордые улыбки Харриса, ни его восторженные комплименты не могли удовлетворить желания тела Троя. Каждый раз, находясь рядом с Харрисом, ему до боли хотелось того поцеловать, прижать к стене и сорвать с него одежду, опуститься на колени и отсосать ему прямо в его кабинете.

Собственное тело подкидывало Трою много ужасных идей, поэтому он наказывал