Гордая. (Не)пара для волка - Кира Райт

Но мне ещё кажется, что если волк Эмира позовёт её, то она откликнется. Может… она просто очень слаба, что не может отозваться. Но если бы он… позвал, она бы снова подняла голову и высунула свой розовый язык. Она бы… откликнулась.

Хотя конечно это я так себя успокаиваю. И сама понимаю, что это невозможно. Я не чувствую её совсем… Почему?! Ну почему она?!

По моему лицу катятся огромные капли. Но чувствую, что ещё немного – и уже не встану. И так уже долго пролежала. А так нельзя. Я должна уехать из дома Эмира живой и здоровой. Должна собрать все силы и уйти, гордо подняв голову. Показать мужу, что я не тряпка, что не стану размазнёй потому, что он был груб со мной и отказывается от меня, потому что мне больно. И не позволить отцу выиграть и причинить Эмиру вред, доказать ему, что я не вещь, которой он может распоряжаться как захочет. Хотя бы ради этого я должна встать.

В той самой сказке русалочка пожертвовала своей жизнью и счастьем ради любимого. Неужели я не смогу перетерпеть боль? Моя девочка хотела бы, чтобы я закончила начатое. И я закончу. А оплачу её потом. Там, где больше не мой дом.

И я встаю. Смотрю на себя и больше не плачу. Всё кончено. Остались последние шаги. И он станет жить своей жизнью. Папа не сможет обвинить их ни в чём. И будет вынужден соблюдать соглашение…

Соберись, Ева! Ну сколько можно ныть и бояться. Пора. Я победила. Посмотреть бы сейчас в лицо папочки. Скоро уже увижу. Представляю, как он будет беситься. Мне нужно лишь накраситься, одеться и спуститься вниз. А потом сделать несколько шагов до машины отца. И всё. Всё! Всего лишь…

О том, что пережила после осознания, что её больше нет, напоминает только седая прядка волос у самого лица. Это тоже впервые. Но её я спрячу в причёску. Эмир не заметит. И запомнит меня такой, какой я была с ним всё это время. Жаль, что у меня не осталось ни единой ампулки и нет обезболивающего. Придётся справляться без этого. Самой.

Вот только не в футболке же мужа идти… Ноги тоже в пятнах и язвочках. А потому наношу плотный макияж настолько, что выгляжу бесчувственной куклой. Выливаю на себя полфлакона духов, чтобы Эмир не чуял запах крови и болезни. Затем крадусь в комнату и достаю мятое свадебное платье. На погладить сил точно уже нет. Не думала, что пригодится, и просто сложила. Хороша будет невеста. Но за неимением выбора надеваю что есть.

Последний взгляд в зеркало. Потом – на босые ступни. Нет. На шпильках я не дойду. Пусть останутся. Как и ненужная больше косметичка. Эмир потом выбросит. А мне больше без надобности.

Я иду, качаясь, по лестнице, уговаривая себя делать каждый новый шаг. Не ради себя. Ради него. Пусть, он не очень добрый, пусть он эгоист и часто поступает некрасиво. Но я хочу, чтобы он жил. Просто жил. Без боли, без угрозы. По крайней мере, чтобы не из-за меня его самого и его стаю использовал мой папа.

Если бы я не знала, что Даяны больше нет и не оказалась бы тут, так бы и мечтала о нём – идеальном. Но теперь я знаю Эмира настоящего. И он совсем не идеален. Он… просто такой, какой есть. Он холоден. Он зол. Да. Но я же его… люблю… И оказалось, что любить – не значит не замечать недостатков и прощать всё. А вот даже всё замечая, любить… трудно. Хотя… может это во мне говорит не выветрившийся юношеский максимализм? Может настоящая любовь, она какая-то другая? Например, как у него к Даяне… Когда возлюбленная кажется недосягаемым идеалом… Но я уже не узнаю, как правильно.

Мне просто нужно дойти до машины отца. Сесть в неё. И уехать подальше. И всё будет кончено. Мой принц будет спасён. А русалочка останется одна со своей болью. Жаль, что не попрощаться с его волком. Но всё, что хотела, я уже ему сказала. А что будет со мной, знаю и так. Поэтому не боюсь наказания отца. Ведь он тоже знает.

Подняв голову и шурша длинным шлейфом свадебного платья, я направилась на выход. Оглянулась в последний раз на дом, который в самом деле стал домом. Даже мысленно улыбнулась. Несмотря ни на что, тут мне было лучше всего. Даже в детстве так не было… Снова позвала волчицу тихонько, надеясь на чудо, но она не откликнулась, и мне пришлось немного запрокинуть голову, чтобы не расплакаться.

Ну во всяком случае я побыла женой Эмира, познакомилась с Эмином и Эли, была тут несколько дней счастлива, а теперь спасу их стаю. Это того стоило. Ведь стоило же?

Конечно.

Стискивая кулаки, выхожу на крыльцо и замечаю Эмира совсем рядом. Его губы плотно сжаты. Глаза налиты яростью, обидой и… чем-то похожим на решительное отчаяние. И хотя я не хотела бы его обижать, но ведь это значит, что ему неприятен мой вчерашний поступок? А значит, я не безразлична же, да? И в ушах всё ещё звенит «моя»… Что же произошло за ночь, что он решил от меня избавиться? Наверное, осознал, что погорячился с этими словами.

Натягиваю на лицо улыбку. Мягкую, тёплую… Так хочется его согреть… Объяснить, что никогда бы его не предала. Что пусть его весь мир ненавидит, я бы с ним осталась. Что еду бы ему готовила… И была бы с ним, поддерживала, пока он страдал от того, что нет рядом Даяны…

Едва подавила желание обнять. Он же не поймёт. Ему наверняка всё равно, что это наша последняя встреча. Это мне нет. А ему всё равно. Ну и что, что вчера рычал, что я – его. Он у меня нервный же просто. Вот и сказал, не подумав. Нужна я ему больно. Если вот так быстро возвращает… Но вообще-то это я его довела. Я. Злится вон теперь.

Знаю ведь, что даже без любви ко мне Эмиру нелегко принять, что кто-то может предпочесть ему другого. И мне так хочется сказать ему, что никогда бы этого не сделала… Но я молчу. Жду.

У машины стоит мой отец и старший брат. Атамана нет. Наверное, он уже далеко… И я могла бы быть с ним. Но кого бы обвинили в моём исчезновении? Эмира?