Через бурные волны - Вал И. Лейн

Она пристально смотрела на меня, разглядывая. Она медленно протянула руку и коснулась моего глаза со шрамом, затем другой рукой поднесла мою руку к шраму на щеке. Она удерживала нас так довольно долго, ни один из нас не произнес ни слова. Я думал, что понял. Я надеялся, что понял.

— А сегодня вечером? — прошептала она. — Может быть, завтра все встанет на свои места. А может, и нет, и все будет еще хуже, и мы поймем, что я была права. Но сегодня давай представим, что я неправа. Если мы собираемся сгореть, давай сгорим вместе.

Она прижалась своими губами к моим, вкус ее языка был как сладкое вино. Ее рука скользнула мне под рубашку, и она распутала меня. Я почти подумал, что это ее сторона сирены взяла верх, но даже если бы это было так, я не мог бы сказать, что остановил бы ее. Я был ненасытен по отношению к ней слишком, слишком долго.

Я прижал ее к себе, и наши губы слились воедино, как прилив сливается с береговой линией. Мы отстранялись, когда в промежутках между отчаянными вспышками мелькали руки и одежда. Я бы любовался ее телом дольше, если бы у меня была такая возможность, но мы двигались с такой настойчивостью, с такой страстью, что я поймал себя на том, что смотрю ей в глаза. Но это не помешало мне ощутить ее в полной мере. Ее кожа горела под моими пальцами, поглаживающими ее, очерчивая соблазнительные линии ее изгибов. Я скользнул руками по ее грудям вниз, к бедрам, а она прижала пальцы к мышцам моих плеч, проводя по моим татуировкам от спины до предплечий. Я застонал, когда она потянулась ко мне, дразня пламя внизу. Мой пах напрягся от боли, когда мое желание к ней стало сильнее, чем я мог вынести. Я сжал ее бедра и провел рукой по совершенству между ними. Ее прерывистые вздохи у моего уха сводили меня с ума, когда она потянула меня на одну из раскладушек у стены. Я перелез через нее, и она поцеловала меня, когда я наклонился. Оставалось совсем немного времени, прежде чем я почувствовал, что прижимаюсь к ней, задаваясь вопросом, достаточно ли шума волн, плещущихся о борт, чтобы заглушить наши вздохи.

Каждый раз, когда мы занимались сексом, все было медленно и нежно, но сейчас все было яростным и необузданным. Ее пальцы запутались в моих волосах, когда я сжал ее запястья, наши тела, переплетенные вплетенными пальцами, были скользкими от пота. Она притянула меня к себе, словно могла умереть, если не сможет ощутить меня достаточно глубоко. Пульсация отдавалась в каждом сантиметре моего тела. Когда я услышал, как она в безумном блаженстве простонала мое имя, я позволил себе последовать за ней, охваченный жаром и восторгом. Если бы это было похоже на костер, я бы позволил ей отправить меня прямиком в ад.

Мне было все равно, что принесет завтрашний день, или все грядущие завтра. Когда мы медленно засыпали в объятиях друг друга, я решил, что, какую бы тьму, по мнению Катрины, она не смогла победить, она могла бы унести с собой и меня.

Я нежно поцеловал ее в лоб, наблюдая, как закрываются ее глаза.

— Независимо от того, права ты или нет, мы сгорим вместе.

39. Разделяющие воды

Беллами

Когда наступила ночь, Серена, наконец, подошла ко мне, после того как довела меня до безумия своими косыми взглядами с другого конца палубы. Она поцеловала меня в щеку и, подмигнув, скользнула своей рукой по моей.

— Ты знаешь, что в нашей первой жизни мы были женаты?

— Хотел бы я вспомнить ту жизнь, которая была у нас с тобой. Очень надеюсь, что она была не такой сложной, как эта.

— Это было не так. Не сразу, — Серена вздохнула.

— Тогда я был таким же? — спросил я, когда она прислонилась к моему плечу, а я другой рукой придерживал руль.

— Ты был таким же. Ты выглядел так же. У тебя был такой же голос. И ты был таким же дерзким и упрямым тогда. — Она сморщила носик от смеха.

— Хорошо, по крайней мере, тогда для тебя не будет сюрпризов. — Я перекинул ее распущенную косу через плечо. — Ты помнишь свою жизнь, когда я встретил тебя в 1989 году? Ты помнишь свои семьи?

— Я помню некоторых из них. Конечно, я не знала, кем — или чем — я была… в то время. Но я помню некоторых из них. Как и моего отца в моей последней жизни. У него был мягчайший характер.

— Ха. Но он ненавидел меня. Он думал, что я убил тебя. — Я откинулся назад. — К счастью, Катрина доказала ему обратное, но все же. Он почти тридцать лет верил в это.

— Похоже, у нас есть талант убивать друг друга. — Серена рассмеялась, поворачивая голову, чтобы посмотреть на звезды.

Меня захлестнула волна вины, когда я подумал, что что-то пошло не так, когда мы отправились на встречу с Бастианом.

— Но не в следующий раз. Что, если мы просто сбежим и начнем новую жизнь где-нибудь в другом месте? Что, если ты останешься такой?

Она покачала головой.

— Мы не можем убежать от этого, Беллами. Не сделав твою жизнь ужасной. И мы всегда будем в опасности. У нас никогда не будет настоящего мира. А потом, когда мы умрем, то, в конце концов, просто возродимся снова, всегда подсознательно пытаясь найти друг друга.

Внезапно в моей голове раздался голос Бастиана, шепотом дразня меня.

«И если ты побежишь с ней, я всегда буду знать, где ее найти».

Нет, гребаный ублюдок.

Именно тогда я понял. Бастиан все еще мог видеть нас. Все это время он все видел и слышал. И именно так он узнал о маме Катрины и о том, что она бросила МакКензи и Ноя. Он знал все это время, еще до того, как мы с Катриной заключили сделку. И именно поэтому он заставил нас идти одних. Чем ближе я был к Серене, тем легче ему было убить ее. Он наблюдал за нами. Мы шли прямо в его ловушку. Он должен был точно знать, когда и где мы планируем прийти и встретиться с ним лицом к лицу. И даже больше того, если мы не покончим с ним, у него всегда будет доступ к людям, о которых я забочусь, через меня… навсегда. Это