Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

глаза совсем не по-детски лихорадочно блестят, и в целом она выглядела так, будто за ночь прожила целую жизнь. В ней что-то неуловимо изменилось. Озорная улыбка расцвела на ее лице, когда она поймала его взгляд в зеркале:

– Ты меня смущаешь!

– Мы с тобой переспали, можешь больше не смущаться.

Он притянул ее спиной к себе и уткнулся в шею.

– Там мама пришла. Сейчас душ приму и тоже выйду, – но, противореча своим словам, Юра заскользил губами по щеке, уху, спускаясь вниз, не давая ей выйти, а себе – отпустить ее, прижимая все сильнее, будто хотел, чтобы они всю оставшуюся жизнь провели в этой крохотной и тесной ванной комнате. Никто и не был против этого.

Яра наконец засмеялась, легонько его оттолкнула, освобождаясь от объятий, и взялась за ручку.

– Жду тебя.

Когда Юра вышел из ванной комнаты, то обнаружил, что дверь кухни прикрыта, а за ней раздаются голоса и стук посуды.

– …я словно все еще нахожусь во сне и не верю, что это все взаправду, – долетело до него. – Я люблю его, – он замер и решил не открывать дверь.

– И он тебя очень любит, даже если этого еще не сказал.

– А хотите я Вам вафельки испеку вместо блинчиков?

Мама рассмеялась. Ее смех, которого так давно не слышал Юра, колокольчиком отозвался в его сердце.

– Если только сразу будешь проговаривать свой чудо-рецепт, а то у меня так и не получились блинчики, как у тебя.

Он вошел на кухню, отчего они синхронно повернулись, и успела проскочить мысль, что в них была схожесть.

– Ты как раз вовремя! Мы выбираем, что готовить на завтрак. Что больше хочешь: вафельки или блинчики? – Ярослава стояла с коробкой яиц и улыбалась так, что затмевала собой солнце.

– Из твоих рук я даже просто эти яйца готов съесть.

Мама смешно фыркнула в кулачок, а он даже не помнил, когда у нее было такое хорошее настроение.

– Шучу. Вафельки.

Следующие двадцать минут они провели у плиты, где Ярослава, размахивая венчиком, объясняла пропорции. Юра с удовольствием наблюдал за двумя самыми любимыми женщинами в жизни, не хватало только Эли, тогда бы здесь действительно был самый настоящий рай.

После завтрака Яра стала собираться домой.

– Мам, я провожу, – предупредил он и поспешил следом за ней.

Как только входная дверь за ними закрылась, и они оказались в сырой прохладе коридора, Юра поймал ее за руку и потянул назад к себе.

– Иди ко мне, – уже такие привычные слова сорвались с его языка. Он прижал Яру к стенке и поцеловал с такой страстью, на какую только был способен. В голове до сих пор звучал ее голос, повторяющий «я люблю его», «люблю его», «люблю»… И он хотел доказать то же самое. – Спасибо.

– За что? – Яра, не отрываясь, следила за его губами, желая продлить поцелуй.

– За тебя.

Ее улыбка сияла ярче звезд на небе. Он переплел их пальцы, оставил легкий поцелуй на щеке и повел к выходу, так ни разу и не отпустив руку.

Новогодний город засыпал снег, словно кто-то встряхнул снежный шар. Из всех углов доносились «Happy New Year» и «Jingle bells», гирлянды перемигивались на зданиях в такт музыке.

Они слишком быстро, как ему показалось, добрались до ее дома, хотя это и был другой конец города.

– Зайдешь? – И, не дожидаясь ответа, потянула домой, но потом резко остановилась. – Девочки, правда, очень шумные… Маша обещала засунуть фантики в обувь тому парню, которого я приведу домой.

– Господи, не знаю, как я с этим справлюсь, – саркастично произнес он, а потом заключил лицо Яры в своих ладонях. – Ярослава, они же твои копии, я их уже люблю.

Она замерла, глядя на него во все глаза:

– Это что, такое признание в любви?

Он лишь улыбнулся, хотя и покраснел.

Дома Маша с Аней встретили нового гостя сначала настороженно, прощупывая почву, но вскоре оккупировали, закидывая разными вопросами. Впрочем, спрашивала только Аня. Она внешне менее походила на своих сестер, но при этом он видел, что Яра была права, когда говорила, что именно Анюта может добиться всего, чего только захочет.

Маша все время сидела насупившаяся и иногда ворчала. Она не успела еще переодеться и до сих пор сидела в теплой голубой пижаме с белыми медведями. Как только Яра ушла переодеваться в спальню, она тихонько вышла из кухни, на которой они сидели. Юра прижал палец к губам, призывая Аню не выдавать его, а сам выглянул в коридор.

Маша сидела на коленях и правда шуршала фантиками, засовывая их ему в ботинки.

Его развеселила эта сцена, он бесшумно подкрался к ней и присел рядом на корточки, отчего она вздрогнула и выронила половину своего богатства на пол. Ее испуганные глаза передавали все эмоции, также, как и глаза Ярославы. Именно Маша была удивительно похожа на нее. Он подумал, что когда-нибудь она вырастет и похитит чье-нибудь сердце, как и Яра – его. И он уже был рад за того пацана, потому что такие звездочки были очень редкими.

– Заключим перемирие?

Он по-деловому протянул руку. Она с сомнением покосилась на его ладонь, все еще сжимая оставшиеся шуршащие бумажки в кулачке, которые переливались в свете гирлянды, висевшей на стене.

– Поклянись на мизинчиках, – Маша задрала кверху носик, стараясь передать всю серьезность своих слов. Юра хмыкнул, вспоминая себя пару месяцев назад, когда принес Ярославе торт в знак примирения. Судя по всему, с Машей у него уже много общего. – Пообещай, что не обидишь ее.

– Я буду ее беречь, – он протянул ей мизинец.

– Разве это одно и то же?

– В жизни вообще никого нельзя обижать. А вот беречь… беречь надо только самое дорогое. Я буду ее беречь.

Младшая Воронцова с секунду подумала, просияла и протянула ему свой тоненький пальчик. Клятва была скреплена, и он помог ей собрать фантики. Лишь потом увидел, как на пороге своей комнаты стоит Ярослава в смешной футболке с Микки Маусом, а в глазах блестят слезинки. Не давая ему опомниться, она затащила его в спальню, привстала на носочки и стала зацеловывать. Поцелуи сыпались на него беспорядочно и хаотично.

– Ты чего, Яра? – Он смеялся и пытался отбиться от нее.

Она повалила его на мягкую кровать и села сверху.

Осознание правильности своего выбора вселяло в него детскую радость. Будто ему сказали выбрать в какой руке конфета, и он угадал. Только вот его конфета гораздо слаще, с огромным количеством вкусов, а еще она бесценная и вечная, только его.

Юра быстро оглядел