Медь и серебро - Наталья Брониславовна Медведская

Лидия поморщилась, ей не понравилось это напоминание.

– Допустим не на улицу. Знала, что Данила Батькович тебя обязательно приютит. Мне срочно потребовались деньги, а кроме дома продать нечего. Такая удача бывает раз в жизни, акции комбината продавались по дешёвке. Назар посоветовал их приобрести, так я стала совладелицей стройкомбината. Теперь могу спокойно жить на дивиденды, не переживая за будущую старость. – Она обвела руками вокруг. – Видишь, я была права. Ты справилась сама. Вполне неплохо поживаешь. Неужели до сих пор дуешься на меня?

– Умный человек не обижается, а делает выводы. Я себя дурой не считаю, давно поняла: взывать к твоей совести пустое дело. Что тебе нужно? – нахмурилась Ольга. – Ты про меня два года не вспоминала. В последний раз явилась побитая, со сломанными пальцами. Отлежалась и снова вернулась к своему абъюзеру. – Оглядев мать с головы до ног – ушибов и синяков не обнаружила. – Вижу, шкурка целая. Значит, что-то от меня требуется.

– Почему сразу требуется? – Лидия вздохнула. – Хотя да, ты права: мне необходима твоя помощь. Посмотри на моё лицо. Как я выгляжу?

Ольга бросила взгляд на усталое лицо матери с тенями под глазами.

– На свои сорок пять.

– Вот. А раньше выглядела моложе. А всё почему?

– Мне это неинтересно. Говори уже зачем приехала?

– Я же сказала: помощь. Мне трудно одной ухаживать за матерью. – Лидия промокнула сухие глаза салфеткой. – В конце концов у тебя тоже есть обязанности по отношению к бабушке. Нельзя всё взваливать на мои плечи. Я уже с ног валюсь.

Ольга выключила чайник. Заварив чай, разлила его по кружкам. Одну поставила перед матерью.

– Можешь объяснить нормально. Что с бабушкой?

– Инсульт. Её выписали из больницы, но она не может самостоятельно ухаживать за собой. Почти полностью парализована. В общем, нужно за ней присматривать. Я целую неделю провела рядом с ней. Думала, чокнусь. Устала как раб на галерах. Мне нужен перерыв, отдых. Теперь твоя очередь быть с ней. Будем чередоваться. Я одна не вытяну.

– Ты только что хвасталась, что стала совладелицей стройкомбината, с деньгами проблем у тебя нет. Почему не заберёшь бабушку к себе, не наймёшь сиделку? Тогда не придётся ездить на хутор и присматривать за ней.

– Не могу. Назар панически боится больных. Не хочет, чтобы парализованный человек находился в его доме. Он разрешил мне побыть с матерью до её кончины.

Ольга вскинула голову.

– Кончины? Бабушке настолько плохо?

– В общем-то, да. Сиделку я наняла. Неужели ты думаешь, что я железная и смогла бы находиться у её постели день и ночь. Сиделка дежурит по ночам, а я с матерью днём. И всё равно невыносимо быть привязанной к одному месту. Чувствую себя заключённой. Это выматывает. Оля, – непривычным ласковым голосом проворковала Лидия, – всё-таки это бабушка. Твоя святая обязанность как её внучки присмотреть за ней.

Ольга усмехнулась.

– А она меня своей внучкой считала? За двадцать четыре года я только дважды была у неё в гостях. Хорошо запомнила её слова. Уже забыла, что она тебе заявила?

– Я смотрю, ты мстительная и злопамятная.

– Не злопамятная, а помнящая обиды.

– Это одно и то же. Мало ли что она когда-то сказала. Всё в прошлом. Надо уметь прощать. Короче в десять утра сиделка уходит, ты должна её сменить. Побудешь с недельку в Камышовке, а я немного отдохну. Потом приеду. – Сделав глоток уже тёплого чая, Лидия поставила чашку на стол. Поднявшись, повесила ручку сумочки на плечо. – Мне пора. Назар ждёт.

Вскочив, Ольга загородила матери дорогу.

– Ты меня поставила перед фактом. Я не могу всё бросить и неделю торчать в Камышовке: у меня обязанности и работа.

– Поэтому я и приехала рано утром, дала тебе время собраться. К десяти всё разрулишь и поедешь к бабушке. – Обойдя дочь, Лидия направилась к входной двери.

– Ты не можешь так потупить. Мне надо подготовиться.

– Могу и сделаю. Я тебя восемнадцать лет кормила и поила, пришла пора отрабатывать. Не приедешь в Камышовку, бабушка останется одна. Это будет на твоей совести.

Ольга чертыхнулась. Зная мать, понимала, она так и поступит. Оставила её в покое, решила не тратить нервы и силы на то, на что не могла повлиять. Едва за Лидией закрылась дверь, позвонила Даниле Сергеевичу, объяснила ситуацию, попросила короткий отпуск за свой счёт. Отменила встречи с клиентами. Сообщила Денису. Собрав минимум необходимых вещей, села на мотоцикл и отправилась в Камышовку.

Последний раз в этом селе была летом после первого класса. У матери как раз завязался бурный роман с мужчиной, любящим романтические вечера со свечами, купаниями при луне, ролевыми игры с переодеваниями, посиделками за полночь. Восьмилетняя девочка сильно мешала любовникам, путалась у них под ногами, поэтому Лидия отвезла Ольгу к матери. Свой самый первый приезд в пятилетнем возрасте она помнила плохо, в памяти осталось лишь ощущение тоскливого душевного холода и одиночества. Бабушка не морила её голодом, хорошо и вкусно кормила, но совершенно не общалась с ней и почти не разговаривала. При попытках маленькой Оли задать вопрос отмахивалась.

– Ешь молча. У тебя два уха и один рот – надо больше слушать и меньше болтать. Как справишься с кашей, иди рисуй или играй с куклами. У меня нет на тебя ни времени, ни сил, ни желания.

Во второй приезд ничего не изменилось. Зинаиде Фирсовне на тот момент исполнился пятьдесят одни год, и бабушкой она не выглядела. Смотрелась постаревшей копией дочери: крепкая, высокая, стройная, с пышными волосами, внимательным, но неласковым взглядом зеленовато-голубых глаз и гладкой кожей почти без морщин.

– Зачем ты притащила её ко мне? Я же тебе говорила: сама разбирайся с этим ребёнком. Предупреждала, чтобы не больше привозила, – неласково встретила их Зинаида Фирсовна.

– А куда я её дену? – вскинулась Лидия. – Мы с Олежкой в Сочи на две недели собрались. Что я там с Олькой делать буду. Пожалуйста, ну, пожалуйста, присмотри за ней. Она тебя не побеспокоит, привыкла сама себя развлекать.

Зинаида Фирсовна вздохнула.

– Вот же дал бог непутёвую дочку! Который Олежка у тебя по счёту? Когда ты успокоишься?

– Пока молодая надо брать от жизни всё, – фыркнула Лидия. – Мне пора. Моё такси подъехало.

Четырнадцать