Отец подруги, или Влюблен без памяти - Виктория Победа

Вмиг сделавшись серьезным, он протягивает мне ладонь и я вкладываю в нее свою. Весь мой боевой дух, заставивший меня помалкивать под столом, не привлекая к себе внимание, испаряется сразу, как только я выбираюсь из своего укрытия.

Вылезаю и тотчас оказываюсь в руках Богомолова. Не желая думать о последствиях, утыкаюсь ему в грудь и позволяю себе выдохнуть.

— Ну все-все, Кир, иди сюда.

Я не сопротивляюсь, когда он утягивает меня за собой на кресло. Словно пятилетняя девчонка позволяю усадить себя на колени. На Владимира Степановича не смотрю до тех пор, пока он сам не заставляет меня поднять голову.

— Прости, я старался закончить быстрее, Кир, — от его взгляда у меня все внутри переворачивается.

Сглотнув противный ком, вставший посреди горла, качаю головой.

— Я сама виновата, никто не заставлял меня лезть под стол, мне надо…

— Посиди, ничего тебе сейчас не надо.

— Но…

— Кир, заканчивай от меня бегать, — он утыкается носом мне в висок, вздыхает шумно, губами касается уха.

Я моментально вздрагиваю, напрягаюсь, чувствуя, как мое тело откликается на такое простое, казалось бы, касание. Прикрываю глаза, лишь на секунду, позволяя себе раствориться в моменте и понимаю, что не хочу уходить, не хочу сопротивляться. Мне стыдно за собственную слабость, но я ничего не могу с собой поделать.

— Я не могу… — произношу совсем не то, что хочу, — так нельзя, я работаю на вас, и Саша… Она не поймет.

Трясущимися руками я упираюсь в его плечи. Нужно просто заставить себя встать.

— Можно, Кир, — он удерживает меня на месте, пресекая даже саму мысль о попытке выбраться из его рук, — я же тебе нравлюсь, — шепчет, скользя губами по виску.

А я не верю в то, что мы делаем. Разгар рабочего дня, дверь открыта и в любой момент кто-нибудь может войти и застать нас в этом интересном положении.

— Посмотри на меня, малыш.

Словно под воздействием гипноза я выполняю его просьбу.

— Я тебе нравлюсь, Кир, прекращай бороться с собой, — я молчу, а он продолжает: — на работе ничего не изменится, я не собираюсь затаскивать тебя в свой кабинет, при каждой подвернувшейся возможности, хотя не буду отрицать, эта идея мне нравится. Не нужно меня избегать, все равно бегать от меня вечно у тебя не получится. Давай поужинаем вечером и поговорим обо всем, что тебя беспокоит, хорошо? К тому же ты все равно уже согласилась быть моей невестой.

— Я согласилась не на это.

— Разве?

— Я согласилась ею притвориться, потому что вам требуется расположение какой-то большой шишки.

— Тебе.

— Что?

— Тебе, Кир, не надо мне выкать, когда мы с тобой наедине, привыкай, малыш. Ладно, давай разберемся с твоими штанишками, остальное вечером.

— Вот обязательно было это говорить?

Глава 44

Согласившись на ужин, я вовсе не предполагала, что ужинать мы будем у меня дома. И уж точно я даже близко не представляла полуобнаженного Богомолова у себя на кухне, ловко орудующего у плиты.

Боже, скажи, что мне это снится.

Заметно нервничая, и не зная куда себя деть, я останавливаюсь на пороге, плечом наваливаюсь на дверной косяк и не привлекая к себе внимания, наблюдаю за ничего не замечающим вокруг Богомоловым.

Правда, это только я думаю, что мое появление осталось незамеченным. Думаю я так до тех пор, пока, не меняя положения головы и продолжая орудовать лопаткой в сковороде, Владимир Степанович не озвучивает обратное:

— Тебе удобно там стоять?

Я невольно улыбаюсь и поджимаю губы. Ловлю себя на мысли о том, что мне совсем не хочется отводить взгляд, а еще мне действительно удобно тут стоять, потому что с этого положения я прекрасно вижу все, что происходит на кухне.

Он откладывает лопатку на небольшое блюдце, накрывает крышкой свое кулинарное творение, ароматом которого, за то время, что я была в душе, успела пропитаться вся квартира.

Я молча наблюдаю за тем, как он поворачивается ко мне лицом, сама не знаю зачем, но прохожусь взглядом по его обнаженному торсу. Мне не в новинку, но внутри все равно все натягивается тугой струной.

Пока я, не двигаясь с места, позволяю себе бессовестно рассматривать Богомолова, он в свою очередь, времени не теряет и в несколько широких шагов пересекает разделяющее нас расстояние. Я даже пикнуть от неожиданности не успеваю, когда оказываюсь в его руках.

Увернуться от его объятий не пытаюсь, мозг пока еще сопротивляется, но тело услужливо и радостно откликается на каждое его прикосновение.

И речь вовсе не о сексуальном возбуждении, нет.

Я и сама не знаю, как описать то ощущение, что я испытываю всякий раз, когда он прижимает меня к себе. И ни разу с первого дня нашего знакомства, с того неловкого момента, когда я оказалась в объятиях Богомолова, мне не хотелось вырываться, не хотелось сопротивляться. И сейчас не хочется. Особенно сейчас.

Наверное, это эгоистично и неправильно, но мне, черт возьми, больше не хочется.

Я не знаю, как потом буду объяснять это себе, как буду объясняться с Сашкой, не знаю, но сейчас мне совсем не хочется об этом думать.

— У нас есть минут сорок до ужина, — шепчет мне на ухо, а я чувствую, как предательски подгибаются коленки.

Все-таки ненормально он на меня действует, даже само его присутствие рядом.

— Расслабься, малыш, я тебя не съем, — его низкий, чуть хриплый голос действует на меня успокаивающе, — Кир, давай по пунктам, что конкретно тебя беспокоит? Кроме мнения моей дочери и работы на меня? Есть еще какие-то моменты? Возраст, может? — усмехается.

Боже. Ну какой возраст. Пожалуй, это последнее, что меня беспокоит.

Поднимаю голову, несмело заглядываю в его глаза. Взгляд в который раз самовольно опускается на его губы, а в памяти всплывает поцелуй.

Я до сих пор, наверное, полностью не осознала реальность произошедшего. Вероятно, где-то на уровне подсознания я все еще не верю в то, что могла по-настоящему заинтересовать человека вроде Богомолова.

Несмотря на его вполне прозрачные намеки и