Отец подруги, или Влюблен без памяти - Виктория Победа

свою очевидную влюбленность, которую я так старательно пыталась задавить еще в зародыше. Ну где я и где Богомолов. У нас ведь нет и просто не могло быть точек соприкосновения.

Такие мужчины не смотрят на случайных девчонок и уж точно не планируют с ними ничего серьезного. И сказка про Золушку — по-прежнему всего лишь сказка.

А потому мне проще было отрицать и глушить свои неправильные чувства.

И вот теперь я стою в его объятиях, в его квартире и понимаю, что все мои старания, все усилия по убеждению самой себя в глупости и неправильности собственных ощущений катятся куда-то далеко к чертям.

И никакие доводы рассудка о том, как это выглядит со стороны почему-то больше не действуют, стоп-сигнал больше не работает, он просто меркнет на фоне отчаянного желания повторить поцелуй, почувствовать обжигающие прикосновения, позволить себе расслабиться, пустить все на самотек и забыться в руках мужчины, чьего внимания я старательно пыталась избегать.

Наверное, нет у меня все-таки совести и рамки приличия оказались слишком хрупкими, чтобы сдерживать мои внутренние порывы.

— Ну так что? — он прерывает поток нахлынувших на меня мыслей.

— Я не знаю, — мои пальцы сами сжимаются на его плечах.

— Дай угадаю, это неправильно, да? — спрашивает не без иронии.

Я ничего не говорю, потому что его вопрос не требует ответа. Богомолову он известен. Вздохнув, я резко взвизгиваю от неожиданности. Внезапно потеряв опору под ногами, инстинктивно цепляюсь за Богомолова, повиснув на нем обезьянкой.

Он молча выносит меня из кухни, несет вдоль коридора и, толкнув ногой дверь в спальню, вносит меня в комнату.

Продолжая держаться за него, словно за спасательный круг, только сильнее вжимаюсь в обнаженный торс, когда вместе со мной мужчина опускается на кровать, усадив меня так, что я оказываюсь в весьма провокационной позе. И мне, пожалуй, ничего не мешает сползти с его бедер, но я не спешу.

— Кир, — я вздрагиваю от его хриплого голоса, и чувствую, как сердце заходится в сумасшедшем ритме, — мне тридцать семь лет, я взрослый мужик и привык нести ответственность за свои действия и свой выбор. Я не хочу и не буду на тебя давить, но мы оба понимаем, что рано или поздно наши с тобой отношения тронутся с места. Прекрати с собой бороться, мы не делаем ничего, за что стоило бы оправдываться, мы с тобой взрослые свободные люди, и то, что между нами происходит никого не касается.

Он проводит пальцами по моей щеке, костяшками поглаживает скулу, а мне хочется закрыть глаза, прильнуть к нему и просто не думать о последствиях.

Ну почему он такой? Откуда взялся такой идеальный? Будь он другим, да хоть бы говнюком высокомерным, надменным богатеньким засранцем, мне было бы проще придумать еще сотню причин, по которым мне стоило бы держаться подальше.

— Ты хоть понимаешь, малыш, как на меня действуешь? Я же с тех пор как тебя увидел, Кир, ничего с собой не могу поделать, — он говорит все это и при этом смотрит так, что у меня дыхание сбивается.

И столько нежности в этом взгляде, столько неповторимого очарования, что я просто не выдерживаю.

Внутри меня что-то лопается, и усердно выстраиваемая на протяжении долгого времени стена вдруг рушится, оставляя после себя лишь столпы пыли.

Мне сложно объяснить, какая невидимая сила руководит мною в этот момент, но отбросив все грызущие меня сомнения, я сама обхватываю ладонями его лицо и прижимаюсь губами к его.

Не могу я больше сопротивляться этому желанию, не могу больше бороться с собой, только не рядом с ним, не после этих слов.

И пусть потом меня сожрет праведное чувство вины, плевать.

Я ведь тоже с тех пор как его увидела, ничего не могу с собой поделать.

Он, конечно, от меня такой прыти не ожидает, даже теряется заметно, но замешательство его длится недолго, и инициативу он перехватывает практически сразу.

А мне все равно, я и не хочу быть ведущей в этом танце.

И когда оказываюсь прижатой к кровати, только едва слышно ахаю, а потом мои губы снова накрывает сумасшедший, нереальный просто вихрь соблазна.

И я уже ничего не хочу контролировать, ни о чем не хочу думать. Возбуждение обжигающей волной прокатывается по телу. Все, что сейчас имеет значение — его руки, нетерпеливо скользящие по моему телу. Я прекрасно осознаю, что остановиться уже не получится и идти на попятную было поздно уже в тот момент, когда я сама потянулась к его губам.

Но даже сейчас, когда я уже полностью готова провалиться в бездну этого безумного соблазна, Богомолов умудряется меня удивить.

Он останавливается, отрывается от моих губ, нависает надо мною, уперевшись руками в матрац и всматривается в мое лицо, словно ища в нем что-то, одному ему известное.

И пока он вот так меня рассматривает, я успеваю вернуться в реальность. Сомнения тут же стремительно врываются в сознание. На меня вдруг накатывает смущение и я не к месту вспоминаю свой прежний опыт.

Боже, и зачем я только о нем вспоминаю?

Но как на зло в памяти всплывают не слишком приятные слова Паши, его бесконечные замечания относительно моей внешности и поведения в постели.

Все эти воспоминания обрушиваются на меня тяжелым грузом.

— Что-то не так? — спрашиваю, все сильнее себя накручивая. — Я…

— Малыш, — он шумно втягивает воздух, — давай проясним, я пока еще могу держать себя в руках и способен остановиться, я не хочу, чтобы после ты жалела о случившемся, поэтому, если ты собираешься меня остановить, то лучше сделай это сейчас, потому что потом уже не получится.

Глава 45

И вроде бы ничего он сверхъестественного не сказал, а у меня внутри все переворачивается. Я не то чтобы имею большой опыт в интимных делах, но и совсем уж неопытной меня назвать сложно, и, конечно, нужно быть слепой чтобы не видеть, как сложно ему дается этот феноменальный просто контроль над собой.

Он готов остановиться, стоит мне только попросить, достаточно одного слова и он действительно не пойдет дальше.

И, наверное, было бы правильно не переступать запретную черту, тем более, когда мне вот так просто дают шанс передумать, отступить, но мне