Путь к власти - Александр Евгениевич Владыкин

для этого работала, а достанется все твоей Изабелле? А Гастон просто тряпка. Ты ему прикажешь, и он безропотно подчинится. Так же, как без споров согласился тебе и своей племяннице присягу вассальную принести.

Мда… Вот и думай теперь, император, что с женой дяди Изабеллы делать. Насколько я читал труды по местной истории, королев тут еще не казнили. Убивать — убивали. Но тихо, без лишней огласки. Или в монастырь ее отправить? Пусть грехи замаливает.

В итоге сошлись на монастыре. Гастон, надо сказать, был изрядно шокирован, когда узнал, что его женушка не только в заговоре участвовала, но и ему столько рогов наставила, что непонятно, как он свой шлем умудряется на голову надевать. Кстати, о последнем нюансе ему сама Вержина и поведала, когда Гастон пожелал ее увидеть.

Перечисляла она всех, с кем успела своему мужу изменить, долго и с удовольствием. Что удивительно, ни меня, ни Гуннара не упомянула. Ну, оно и понятно, с другой стороны. При разговоре Изабелла присутствовала, которая в этом случае могла бы начать настаивать на замене монастыря на медного быка. Так что во избежание нежелательных для себя последствий Вержина язык на привязи удержала. За это отправлю ее не в самый дальний и бедный монастырь. Но и не в мужской, как она, насмешливо глядя на Гастона, попросила.

А вот с короной Турвальда все решилось на удивление просто. Но, разумеется, в стиле Гастона. На следующий день после столь продуктивного общения с Вержиной Гастон, с некоторым трудом придя в себя после выпитого накануне неимоверного количества вина, во время торжественного обеда, на котором присутствовали и аристократы из его свиты, встал со своего места, и своим фирменным шагом цапли под всеобщими изумленными взглядами приблизился к Изабелле и мне:

— Ваши императорские величества, — заявил это истинный рыцарь, вставая на одно колено и снимая с головы корону Турвальда. — Я не справился с почетной миссией короля Турвальда. Я отрекаюсь от короны и прошу позволить мне передать ее достойнейшей. Моей племяннице, императрице Юма Изабелле.

Жена победоносно посмотрела на меня. Я важно кивнул, разрешая ей принять корону. Изабелла взяла ее из рук своего дяди, подняла его с колена, обняла.

— С соизволения своего мужа, императора Юма Ричарда Первого, — произнесла она громко. — Я принимаю корону Турвальда и клянусь делать все для его процветания в составе нашей империи!

«Сбыча мечт» состоялась, как сказали бы в моем мире. Теперь на голове Изабеллы две короны. А Турвальду, не сомневаюсь, повезло. Для своей родины Изабелла, действительно, сделает все, что только сможет. Кстати, надо будет проследить, чтобы не в ущерб другим владениям империи.

Впрочем, это оказалось лишь незначительным эпизодом по сравнению с тем, во что вылился неожиданный приезд на наш зимний праздник короля Солбери (того самого, которое я планировал уже этой зимой присоединить к Юму на правах вассалитета) Виллема Третьего.

С дочерью Габриэль. Которая была уже замужем. Но вот мужа ее почему-то рядом не наблюдалось.

Глава 35

Две неожиданные просьбы

Свою коронацию Изабелла, ожидаемо, не могла провести абы как. При ее-то любви к торжественным мероприятиям и давней мечте получить под свое личное управление какую-нибудь часть империи (всю не удалось совсем недавно). А тут еще и не какая-нибудь, а ее родной Турвальд.

В общем, было все. И торжественная служба в храме, которую провел Родрик, и возложение мною на голову Изабеллы короны, и наш проход по улицам Юмиле. И, конечно, трибуны для нас и почетных гостей на центральной площади с эшафотом напротив.

Преступников, правда, было всего трое. Но зато какие! Настоящие бунтовщики, из-за которых в Достере нешуточная война разразилась. И главное действующее лицо — герцог Вийро, в жилах которого как-никак королевская кровь течет. Кстати, на этот раз Изабелла не стала блистать своей изобретательностью, а просто убедила меня утвердить казни через отсечение голов.

— Вийро принадлежит к высшей аристократии, — сказала она мне. — Не стоит наносить оскорбление знати, предавая его мукам или умаляющему его честь повешению.

Я с этим был не очень согласен. Графа Контрэ восставшие как раз таки повесили. Впрочем, было ли это сделано по прямому приказу Вийро или это была чья-то «частная инициатива», выяснить так и не удалось. Вроде бы, по словам двух других захваченных нами дворян, именно о повешении Вийро не говорил. Бардак там при захвате дворца такой творился, что теперь разобраться, кто конкретно и какие указания давал, возможным не представлялось. Да и не важно. Отрубить головы — так отрубить. Оно и быстрее, и не так жестоко.

Мне этот Вийро даже понравился своей непримиримой позицией. Что тогда в своем замке сражался до конца, что в заключении в ожидании казни вел себя достойно. И на эшафот взошел сам. Тащить его не пришлось. Да еще и свою часть сделки выполнил — утром перед казнью, прощаясь с Сильвией, дал ей наказ не мечтать о мести, а во всем покориться новой власти. То есть мне, в первую очередь.

Поступил он так, потому что я выполнил его последнюю просьбу. Разрешил провести ночь с Вержиной, в которую, судя по всему, действительно, умудрился влюбиться. Нашел, в кого. Дама, кстати, нисколько против этого не возражала. Ей, судя по всему, в будущем близость с мужчинами не светит. В монастырях это как-то не принято. Если только какого-нибудь заезжего достопочтенного не соблазнит. Она это может.

В результате все прошло гладко. Горожанам традиционно начали выкатывать бочки с элем и пивом, накрывать столы.

— А как же моя вассальная присяга, Ричард? — постаралась удержать меня на площади Изабелла,