Посткарантин - Злата Косолапова

Я непонимающе приподнялась на кровати и потёрла глаза, зевнула, оглянулась. В нашей комнате никого не было. Рекс и Декстер лежали возле спального мешка, где я надеялась увидеть Вебера, но Вебера там не было. Только записка.

Вся сонливость мгновенно пропала. Я нахмурилась, ощущая колкое волнение, вскочила со своего спальника и кинулась к записке. Рекс недовольно подвинулся в сторону, Декстер навострил уши.

Мои руки дрожали, были такими слабыми, неповоротливыми со сна, что я едва могла делать им ровные движения. Наклонившись к спальнику и подхватив ровный лист бумаги, я развернула его.

«Прости, Машка, но взять тебя с собой – риск тот ещё. Поверь мне, я не из радости ушёл молча, просто Комсомольская – это не полянка с цветочками, а я не хочу подвергать тебя опасности. Оставляю с тобой Рекса и Декстера, к утру надеюсь уже вернуться. Главное, не волнуйся и не обижайся. Приведу к Кольту Конопатого, и пойдём датчик снимать. Из Метрополиса не уходи, держись подальше от безлюдных мест и вообще старайся не уходить далеко от Охотного ряда. Если что‑то будет нужно, сразу иди к Кольту. Жетоны в мешке под подушкой. Вебер».

Ушёл! Ушёл без меня! И главное, даже Рекса и Декстера не взял! Ну как так?!

Я зажмурилась, закрыла лицо руками и покачала головой, почувствовав острую досаду, но более страх. Страх за Вебера…

Бросив записку обратно на спальник, я подхватила со старого кресла свою толстовку, натянула её и, обувшись, покинула комнату, оставив собак внутри – пусть добро охраняют.

Я кусала губы чуть ли не до крови, жмурилась, взволнованно бегала взглядом. Вебер, Вебер… Ну как же так?! За что ты меня обрекаешь на такую муку?! Я же теперь и шагу без мысли о том, где ты и как ты, ступить не смогу!

Нервная судорога волнами перекатывалась где‑то в животе. Утром вернётся он, вот только утро уже давно миновало, а Вебера что‑то не видно.

Я бежала по полупустому переходу, ловко огибая стариков и женщин, еле‑еле плетущихся горожан, скучающих путешественников, то и дело озирающихся по сторонам в поисках чего‑либо, детей, торговцев. Так, куда мне идти? Как мы вчера шли? Лестница, пролёт, станция… Ах да, всё верно.

Я ворвалась к Кольту в комнату, даже не подумав о том, что хорошо бы для начала постучать. Кольт, тем не менее, занимался тем же самым, чем и вчера вечером, когда мы с Вебером пришли к нему впервые, то есть что‑то записывал в какие‑то бумаги, которые то и дело перекладывал с места на место, скреплял в папках, убирал куда подальше и доставал снова.

– Где Вебер? – тяжело дыша, спросила я, даже не поздоровавшись.

Кольт повернулся к одному из ящиков, открыл его, скользнул по мне взглядом, но тут же вернулся к своему делу.

– Должно быть, скоро вернётся.

Я молчала, пытаясь восстановить дыхание. Получалось плохо. К тому же меня так распалили эмоции, что теперь аж в ушах гудело. Размеренные движения Кольта тут же начали раздражать, ещё больше начало раздражать его спокойствие и совершенно безмятежное выражение лица.

– Когда он ушёл и какого чёрта?

– Он разве тебе не оставил записку или ещё что‑нибудь?

Закрыв ящик, Кольт повернулся к своему столу, снял очки, достал из нагрудного кармана выцветший платок и протер линзы – одну за другой, очень медленно и тщательно. Снова нацепив очки на крючковатый нос, он внимательно посмотрел на меня.

Я резко пожала плечами.

– Оставил, и что? Мне от этого не легче.

Кольт неопределенно дёрнул уголком рта, подумал немного, затем ответил:

– Вебер ушёл вчера вечером. Как только ты заснула. Так он мне сказал, когда зашёл сюда, перед тем как отправится на Комсомольскую. Велел мне присмотреть за тобой. Сказал, что если не успеет ко времени, ты наверняка прибежишь, как только проснёшься и увидишь, что его нет. – Кольт расслабленным движением махнул в мою сторону – мол, вот, смотри, так оно и случилось, затем кинул взгляд на красивые часы из дерева, что стояли у него на столе. – Время – девять. Если всё прошло гладко, Вебер должен вернуться с минуты на минуту…

– Если всё прошло гладко? – кипя от гнева, произнесла я нарочито елейным тоном.

Я сжала руки в кулаки, глядя на этого самодовольного мужичка, который с таким спокойствием вещал об опаснейшем путешествии Вебера так, будто бы это было какой‑то игрой. Мол, получится – отлично, не получится – ну и ничего страшного.

Кольт уловил моё настроение. И теперь, по‑прежнему сверля меня взглядом, молчал. На его лице я не могла прочитать ни единой эмоции, кроме некоторого удивленного замешательства. Оно было продемонстрировано маленькими вскинутыми бровями и чуть опущенными кончиками губ.

– Я не просто так попросил Вебера помочь мне, – сказал Кольт доходчиво. Таким тоном, словно бы устал от того, что мне нужно было, как тупице, разжёвывать каждое слово. – Я же говорил – он хорошо знает Войтко. Не волнуйся, с ним всё будет в порядке…

– Да? – свирепо спросила я. – Неужели?

Кольт выдохнул и, сдержанно сложив руки на столе перед собой, вцепился в меня пронзительным взглядом.

– С ним ничего не случится, Маша. К тому же я сомневаюсь, что ты бы ему сильно помогла, если бы отправилась на станцию вместе с ним. – Кольт многозначительно покивал мне, и я тут же залилась краской. Его слова остудили мой пыл. Все гневные речи и всякое возмущение мгновенно пропали. Вообще‑то, он прав… Я же не терминатор. Пошла бы вместе с Вебером, и неизвестно, к чему бы это вообще привело. Я ему только лишний груз. Я опустила взгляд, кусая губы и всё больше краснея. Мне вдруг стало жутко стыдно. И Кольт это, судя по всему, заметил.

– Иди, Маша, отдохни. Погуляй по городу. Зайди ко мне через час.

Я развернулась и вышла из комнаты, хотела вернуться к собакам, но направилась бродить по городским улицам. Думала, отвлекусь, но никак, все время лезли мысли о Вебере, а ор, гам, грохот только угнетали меня ещё больше.

Погуляв между торговых рядов и жилых помещений ещё минут десять, я вернулась в переход, в наш с Вебером «гостиничный номер». Рекс и Декстер по‑прежнему лежали на полу и грустно сопели. Заметив записку, оставленную мне Сашей, которую я неаккуратно бросила, я подхватила её с пола.

Сжав листок бумаги в руках, я