Невеста плейбоя - Сьюзен Донован

– Я делал то, чего от меня ждали. Например, потакал матери, только чтобы она оставила меня в покое. Знаешь, я никогда не испытывал страсти к человеку или делу, никогда не был по-настоящему увлечен. Я никогда не позволял себе увлечься женщиной настолько, чтобы попасть в зависимость от чувств, чтобы привязаться… боялся опять оказаться на земле и не хотел испытывать боль и разочарование.

Саманта, склонив голову к плечу, разглядывала широкую спину. Подумав, она поинтересовалась:

– Может, я что-то пропустила? Бейсбол, да, я понимаю твои чувства; политика – тоже. Но когда же на сцене появилась та женщина, что причинила тебе боль?

– Да ладно, мы об этом уже говорили. – Джек коротко взглянул на нее через плечо. – Это моя первая, если можно так выразиться, женщина. Моя мать. Ты, наверное, заметила, что ее трудно назвать доброй или сердечной, или хотя бы понимающей… какие там еще качества принято связывать с мамой.

– М-да, маму твою я видела…

Джек повернулся к Сэм лицом, скрестил руки на груди и, хмурясь, продолжил:

– Помнишь, я рассказывал тебе про близнецов? Как ни странно, их смерть и для меня означала конец всего. После этого у меня просто не стало матери. Она умерла. Внутри безупречно одетой и причесанной оболочки не было ничего. Вечный лед. Единственный человек, который для нее что-то значил, – мой отец. А я… я только путался под ногами, каждый раз напоминая ей о том, чего у нее нет. Ей нужны были близнецы, а меня она видеть не желала. И даже не скрывала этого. И я не забыл… и никогда ей этого не прощу.

Сэм протянула руку и положила ладонь на предплечье Толливера. Джек был как каменный, мышцы словно свело судорогой. Но, взглянув на Сэм и ощутив ее прикосновение, он оттаял и схватил ее руку.

– Ты рискнул и допустил меня к себе, – медленно сказала Сэм. – Почему, Джек?

– Не знаю. Просто я уверен, что ты не предашь, – он усмехнулся. – Может, потому что ты такая милая и так хороша в постели.

– Здорово, – пробормотала Саманта.

– А может, потому что ты самая нормальная, милая, любящая женщина из всех, кого я встречал в жизни. Я смотрел на тебя и детей… и как вы дружите с Монти, и как ты заботишься о ее Саймоне. Мне кажется, твоего тепла хватает на всех. Наверное, и мое сердце оттаяло рядом с тобой.

– Ты внутри больше не мертвый.

– И это здорово. Последнее время я действительно чувствую, что живу.

– Я рада, потому что жизнь – хорошая штука.

– И я не такой уж казанова.

– Я никогда так и не думала.

– Но это только благодаря тебе, Сэм. Ты понимаешь, что это твоя заслуга?

– Ничего подобного. – Она медленно покачала головой. – Причина в тебе самом. Именно ты решил, что быть живым гораздо лучше, чем бродить среди людей равнодушным призраком. Ты рискнул опустить защиту и впустил меня в свое сердце. И знаешь, Джек, я рада, что ты выбрал меня. Потому что… потому что я знаю, что ты достоин любви… А теперь скажи мне, ты будешь продолжать борьбу за пост сенатора?

– Думаю, да.

Он сжал ее руки.

– Я хочу спросить… хочу знать, почему ты решил, что хочешь стать сенатором? Ради чего?

Несколько долгих минут Толливер молча смотрел на свои руки, потом взглянул на Саманту, и губы его сложились в задумчивую улыбку.

– Не ради чего, а ради кого! Думаю, вы и будете моей мотивацией… и это будет очень сильная мотивация. Я хотел бы сделать это ради тебя и детей: Грега, Лили и Бена… если ты не против, конечно. И еще ради Монти и Саймона… и других детей и женщин… да и ради мужчин. Есть масса людей, чьи интересы нуждаются в защите.

– Ну вот, теперь я слышу слова человека, который действительно собирается стать сенатором.

– Значит, ты отдашь мне свой голос?

– Конечно! Я отдам тебе свой голос… и все остальное… если хочешь.

Дверь скрипнула, и Саманта быстро отдернула руку, которую Толливер уже поднес к губам. В комнату вошел сонный Дакота. Он был в пижамной курточке и штанишках. Саманта вздохнула, уже зная, что за этим последует.

– Переодень меня, мамочка.

Джек неожиданно сделал шаг вперед и решительно заявил:

– Позволь мне.

Саманта покачала головой и попыталась убедить Джека, что он не представляет себе, на что напрашивается. Но тот упорно настаивал на своем, и Сэм уступила, пожав плечами. Если Толливеру приспичило таким образом обогатить свой жизненный опыт, пусть его.

– Да ладно, Сэм, я переживу еще одно столкновение с мокрым памперсом. Не забывай, я был нападающим национальной сборной. И вице-губернатором штата Индиана. А скоро собираюсь стать сенатором. Ты оставайся здесь и рисуй, а мы дадим тебе знать, когда закончим.

Саманта пожала плечами:

– Вперед, большой парень. Но не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Она наблюдала, как Дакота ухватил Джека за палец и они вместе покинули студию.

Джек разглядывал малыша, который лежал пузом вверх на пеленальном столике. Дакота снисходительно предоставил возможность очередному услужливому взрослому привести в порядок его попку. Вопросы личной гигиены явно не волновали молодого человека. Он выглядел как маленький король, который слишком важен и высокомерен, чтобы заботиться о таких мелочах.

Джек усмехнулся. Так не годится, подумал он.

– Так жить нельзя, друг мой, – сказал Толливер, выбрасывая в мусорный пакет свернутый в рулон грязный памперс и груду использованных влажных салфеток. «Надо что-то придумать». – Эй, Бен, хочешь поиграть со мной?

Мальчик с интересом уставился на мужчину.

– В прятки?

– Нет.

– Салочки?

– Не совсем.

– А во что?

– Я покажу тебе то, что умеют делать только мужчины. Девочки и женщины – даже мама – никогда так не смогут, как бы ни старались. Хочешь узнать, что это?

Малыш внимательно оглядел свой животик и ножки, проверяя, хорошо ли Джек его вытер. Потом подергал липучки памперса, чтобы убедиться, что они держатся.

– Ты хорошо меня вытер, мистер Джек? – подозрительно спросил Дакота.

– Да, приятель.

– Тогда давай играть.

Толливер подхватил мальчика и поставил его на ножки. Потом пошел в сторону ванной комнаты. Дакота, который двинулся было за ним, остановился и покачал головой:

– Нет. Нет-нет. Нет, нет, нет, нет.

Какой упорный парень, с восхищением подумал Толливер. Это качество очень пригодится ему в будущем… если суметь направить его на благие цели, а не на отказ от использования туалета, например.

Он помахал малышу рукой:

– Эй, приятель, не волнуйся. Я иду мыть руки. Ты можешь остаться в холле и подождать, все равно тебе смотреть не стоит.