Несокрушимо - Мелани Харлоу

— Конечно. В любое время, если видишь мой грузовик на парковке, значит, я там, — сказал я, думая, не разозлится ли Сильвия на то, что он попросил у меня помощи. Я не удержался и задал ещё один вопрос: — Как там твоя мама?

— У неё всё хорошо, — сказал Китон, открывая дверь. — Пока!

— Пока, — я смотрел, как они вышли и поспешили к белому внедорожнику, который ждал снаружи.

Я едва мог различить силуэт Сильвии на водительском месте, но знал, что это была она, и реакция моего тела была быстрой и резкой. Грудь сжалась. Руки сжались в кулаки. Кожа под одеждой горела. Эти недели разлуки не облегчили тоску в моём сердце — я всё ещё хотел её.

Когда дети сели в машину, она посмотрела в мою сторону. На мгновение я перестал дышать. Рассказывали ли они ей, что видели меня? Что она делает этим вечером? Была ли она так же одинока, как и я, последние пару недель? Может, она помашет. Но через несколько секунд она снова посмотрела прямо перед собой, и внедорожник тронулся с места.

На следующий день ко мне на работу пришёл один из её детей — но не тот, кого я ожидал.

Я избегал дегустационного зала, который был полон гостей, остановившихся в гостинице на День святого Валентина. Сегодня Хлоя помогала Эйприл, и они заверили меня, что моя помощь не требуется, поэтому я прятался в своём офисе. Когда в открытую дверь постучали, я поднял взгляд и моргнул.

— Уитни?

— Привет, — сказала она, засунув руки в карманы своего пальто.

— Привет. — Я поднялся и посмотрел ей за спину. — Чем могу помочь? Китон ищет меня?

Она покачала головой.

— Нет. Я пришла одна.

— О. — Я был совершенно озадачен. — Всё в порядке?

— Я не уверена. Можно с вами поговорить?

— Конечно. Входи. — Я указал на один из стульев напротив моего стола.

Она зашла в кабинет и неуверенно села на краешек стула. Её лицо было без макияжа, и я заметил, насколько она похожа на свою мать.

— Тётя Хлоя сказала, что вы здесь. Я пришла пешком от дома.

— Твоя мама знает, что ты здесь?

Она покачала головой.

— Я просто сказала ей, что иду на улицу.

— О. — Я смутился еще больше. Прочистив горло, я сел и закрыл свой ноутбук. — Чем я могу помочь?

— Я хочу поговорить с вами о моей маме.

Моё сердце сбилось с ритма.

— Хорошо.

Её глаза опустились на колени.

— Это правда неловко признавать, и мне жаль, но я слышала ваш разговор в ту ночь, когда вы приходили пару недель назад.

— О. — Я неловко переместился в кресле.

— Я не хотела подслушивать, честно. — Теперь её глаза встретились с моими — искренними и обеспокоенными. — Но я не смогла удержаться.

— Всё нормально, — сказал я, стараясь её успокоить. — Мне жаль, если ты расстроилась из-за того, что услышала.

Она открыла рот, закрыла его, поёрзала на месте и глубоко вздохнула.

— Вы это серьёзно? То, что вы сказали? Вы действительно любите мою маму?

На мгновение я был совершенно ошеломлён. Но быстро оправился и прямо посмотрел ей в глаза.

— Да, я это серьёзно. Да, я люблю твою маму.

— Как вы это знаете?

— Что?

— Как вы знаете, что вы её любите?

Сначала я не знал, как ответить, но потом представил Сильвию, и боль в груди усилилась.

— Потому что, когда я думаю о ней, моё сердце начинает биться быстрее. Потому что, когда она в комнате, мне трудно дышать. Потому что я хочу быть с ней всё время. Потому что я хочу делать для неё вещи, которые заставляют её улыбаться. Потому что, когда она счастлива, я тоже счастлив. Потому что она — первый человек, о котором я думаю, просыпаясь, последний, о ком думаю, засыпая, и единственный человек в мире, который заставляет меня чувствовать, что я тот, кем хочу быть.

Уитни моргнула.

— Ничего себе.

Я провёл рукой по волосам, чувствуя неловкость.

— Прости, если это тебя расстраивает, но я человек, который верит в правду.

— Меня это не расстраивает. Я хочу, чтобы вы любили её так.

— Правда?

— Да. Видите ли, когда я впервые увидела вас вместе, я очень испугалась из-за того, что сделал мой папа. Он просто оставил нас ради другой женщины, и это разрушило нашу семью. Мне кажется, я больше не знаю своего папу. Мне кажется, у меня больше нет папы, будто он всё это время только притворялся, что заботится о нас.

— Уверен, это не так, — сказал я, но в душе хотел ударить его за то, что он заставил её так думать.

— Может быть, а может и нет. Но дело не в этом. Мысли о том, что я могу потерять маму так же, как потеряла папу, заставили меня паниковать. Я умоляла её не быть с вами, потому что боялась, что вы отнимете её у нас, как Кимми отняла папу. И тогда мы останемся совсем одни.

Я сглотнул.

— Это понятно.

— Но она не мой папа. Она совсем не такая, как он. — Уитни выпрямилась. — И я не должна обращаться с ней так, будто она он. Я не должна переносить свой гнев на папу на маму. Я не должна позволять своим страхам мешать маме быть счастливой.

Я смотрел на неё с недоверием, мой подбородок отвис. Ей действительно всего тринадцать лет?

Она, казалось, поняла выражение моего лица.

— Я хожу к терапевту, — сказала она, как будто это объясняло всё.

— Понятно.

— Это не значит, что мои страхи не настоящие — они настоящие. Но та грусть, которую я чувствую, когда слышу, как мама плачет, ещё хуже.

— Ты слышишь, как она плачет? — В груди у меня тяжёлым грузом осела боль.

Уитни кивнула, её собственные глаза заблестели от слёз.

— Почти каждую ночь. Прошлая ночь была ужасной. После того как мы увидели вас в спортзале, Китон рассказал нам, как вы собираетесь помочь ему с научным проектом, и мама сразу ушла к себе в комнату, как только мы вернулись домой. Она включила телевизор, но мы всё равно слышали, как она плакала.

Я уставился на свои руки на коленях.

— Меня убивает мысль о том, что она так несчастна.

— Нас тоже. Но я думаю, я знаю, почему ей так больно. Наш папа никогда не делал ничего такого, как предложить