Безжалостный альфа - Си Джей Праймер

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз, и она печально качает головой, ее глаза блестят от свежих слез.

— Видение?

Прошлой ночью она сказала мне, что у нее были видения в форме снов с тех пор, как охотники напали на Денверскую стаю, но, думаю, я просто не ожидал, что они будут такими… жестокими.

Слоан закусывает губу и кивает.

— Что ты видела?

— Я… Я не знаю… — заикается она, ее стеклянные зеленые глаза тревожно обшаривают темную комнату.

Хотя часть меня хочет знать, что такого ужасного она увидела, желание утешить ее сильнее. Мой волк практически требует этого — именно он предупредил меня о ее бедственном положении в первую очередь, и теперь он выталкивает все свои первобытные инстинкты на передний план в моем мозгу.

Утешать. Успокаивать. Защищать.

Хотя, полагаю, это и мои инстинкты тоже. Мы с моим волком полностью интегрированы; он просто гораздо более прямолинеен в том, что нужно нам обоим.

Я скатываюсь с тела Слоан, обнимаю ее и притягиваю к себе, чтобы она вместо этого легла мне на грудь.

— Шшшш… — шепчу я, убирая волосы с ее лица и прижимаясь губами к ее лбу. — Теперь все в порядке, ты у меня. Возвращайся ко сну, герцогиня.

Ее грудь прижимается к моей, когда она делает глубокий вдох, медленно выдыхая.

— Спасибо, — тихо шепчет она.

Мой волк, блядь, прихорашивается.

Самодовольный ублюдок.

Я крепко обнимаю Слоан, прислушиваясь к звуку ее дыхания, пока оно снова не начинает выравниваться, свидетельствуя о том, что она снова погрузилась в сон. Только тогда я позволяю своим глазам закрыться и, все еще крепко прижимая ее к своей груди, тоже начинаю дремать.

В следующий раз, когда я просыпаюсь, это, к счастью, не результат очередного жестокого пинка под ребра. Вместо этого я просыпаюсь оттого, что Слоан прижимается ко мне, вырывается из плена моих рук и соскальзывает с кровати.

— Куда это ты собралась? — сонно спрашиваю я, щурясь от лучей света, проникающих сквозь щели в жалюзи.

— Ванная.

Ее босые ноги шлепают по половицам, когда она направляется к ванной комнате и ныряет внутрь, плотно закрывая за собой дверь. Я зеваю, закидывая руки за голову, гадая, который, черт возьми, час и есть ли хоть какая-то надежда уговорить ее вернуться в постель, когда она там закончит.

В туалете спускается вода, и минуту спустя она выходит из ванной, обходя кровать и на цыпочках направляясь к дивану в другом конце комнаты.

Так что, я полагаю, это отвечает на вопрос, планирует ли она вернуться в постель.

Слоан берет свой телефон с приставного столика, хмуро смотрит на загорающийся экран.

— Черт, уже почти одиннадцать. Мы проспали тренировку, — бормочет она, просматривая свои уведомления.

— Я уверен, что другие справились с этим, — вздыхаю я, проводя рукой по лицу. — И если уже одиннадцать, то это место в нашем распоряжении, так что возвращайся сюда.

Она закатывает глаза, бросает телефон обратно и поворачивается ко мне, качая головой.

— Сначала мне нужен кофе. И, может быть, немного еды. Да, поесть было бы неплохо.

— Женщины такие нуждающиеся, — бормочу я.

Слоан хватает с дивана подушку и швыряет ее в мою сторону. Я заливисто смеюсь, подбрасывая ее в воздух, наблюдая, как она с важным видом подходит к моему комоду и хватает мою белую кепку из ряда на верхней полке. Она надевает ее на голову задом наперед, эти чертовски милые ямочки появляются на ее щеках, когда она поражает меня озорной улыбкой.

— Не-а, сними это, — рычу я, садясь и свешивая ноги с края кровати. — Ты потеряла привилегии на кепку после того, как, блядь, насмехалась надо мной на тренировке.

Хотя, должен признать, сейчас она выглядит чертовски сексуально в одной моей футболке и кепке. Почти уверен, что это мой новый любимый образ на ней.

Улыбка Слоан становится шире, когда она замечает, как я жадно рассматриваю ее.

— Поймай меня, если сможешь, Мэдд, — бросает она вызов с ухмылкой, подмигивая мне, прежде чем броситься к двери.

Я вскакиваю на ноги, бросаясь за ней, но, черт возьми, она быстра. К тому времени, как я выхожу за дверь, она уже на полпути по коридору, хихикая всю дорогу.

Я ускоряю шаг, намереваясь догнать ее на лестнице. Ее вьющиеся волосы подпрыгивают при каждом шаге, и я бегу по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, по горячим следам преследуя ее, наконец настигая внизу, когда она резко останавливается. Я хватаю ее за талию, поднимаю и со смехом прижимаю к своей груди, но затем слышу, как кто-то прочищает горло, и поднимаю голову, чтобы посмотреть в сторону гостиной.

Именно тогда я понимаю, почему Слоан остановилась у подножия лестницы. Это было не потому, что она отказалась от погони — это потому, что мои гребаные родители сидят в гостиной и смотрят прямо на нас.

— Доброе утро! — объявляет мама, немного чересчур самодовольно.

Слоан извивается, пытаясь освободиться от моей хватки, и я опускаю ее обратно, бросая на нее извиняющийся взгляд.

Она смотрит на меня так, словно хочет, чтобы пол разверзся у нее под ногами и поглотил ее целиком. Ее щеки пылают от смущения, руки торопливо разглаживают помятую рубашку и одергивают подол.

Я обнимаю ее за плечи и оглядываюсь на своих родителей, раздраженно подергивая челюстью. Не то чтобы я был против того, чтобы они зашли, но их выбор времени действительно охуенный.

— Что вы, ребята, здесь делаете? — спрашиваю я, проводя рукой по волосам.

Эйвери выходит из кухни, жуя яблоко, и я поворачиваюсь к ней, прищурив глаза.

— И почему ты меня не предупредила?

— О, как ты поступил насчет того, чтобы привести сюда мою лучшую подругу с ночевкой? — она отвечает тем же. — Грубо.

Эйвери драматично закатывает глаза, выражение ее лица смягчается, когда она с улыбкой поворачивается к Слоан.

— Привет, детка. Хочешь кофе?

— Да, пожалуйста, — прохрипела Слоан, выскальзывая из-под моей руки и устремляясь к моей сестре.

Они вдвоем направляются на кухню, а я иду в гостиную и со вздохом плюхаюсь на ближайший диван.

— Только не говори мне, что тебе снова наскучила пенсия, — криво усмехаюсь я, глядя на отца.

— Нам нужно поговорить, — рычит он.

Я в замешательстве хмурю брови, садясь немного прямее в ответ на его резкий тон.

— О чем?

Он пронзает меня суровым взглядом, и я выдыхаю, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени.

— Если это из-за того, что случилось с Тристаном, то он, черт возьми, это заслужил, — бормочу я. — Разве Брок не сказал тебе,