Воля владыки. За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова

— Так, — Лин слабо улыбнулась. — Дела надо закрывать, а от страхов нельзя прятаться.

— Ты скучаешь по нему? По своему миру?

— «По нему» прозвучало так, будто ты имел в виду кого-то конкретного.

— Я помню, что там был очень интересный начальник, — усмехнулся Асир. Лин никогда не говорила о своем Каюме как о кродахе, с которым ее связывало или могло бы связать что-то большее, чем привязанность младшей к старшему, неопытной к опытному, но за ее оговорками и воспоминаниями Асир все же чуял что-то такое. Может, ошибался, но он привык доверять своему носу. Вот и сейчас от Лин полыхнуло очень сложной смесью запахов. Была здесь и тоска, и почему-то вина, и почти та же готовность подчиняться, которую Асир не раз чуял по отношению к себе, разве что с немного другим оттенком, напоминавшим скорее преданного стражника, а не влюбленную анху. Хотя и от влюбленной анхи что-то все-таки было. И нежность — опять же не влюбленной анхи, скорее путешественника, который вот-вот вернется домой и уже предвкушает встречу с близкими. Или, может быть, нежность человека, который вспоминает давно ушедшее и безвозвратно потерянное, но все еще родное? Вряд ли сама Лин осознавала все оттенки этого взрывного варева, и тем интересней было, что она ответит.

Лин его удивила.

— Я думаю, он по мне скучает, — сказала с веселым ехидством. — По мне и по моему незакрытому делу и ненаписанному отчету, и по сынку Пузана, который у нас теперь проходит в висяках, а это неприятно само по себе и плохо отражается на финансировании. И даже спросить не с кого за такое безобразие.

Она замолчала. Асир не торопил и ни о чем не спрашивал, просто ждал продолжения. Дождался не скоро, но теперь Лин не пыталась спрятаться за шутками.

— Скажи сам, честно, разве можно не скучать по людям, с которыми ты провел большой кусок своей жизни, вместе работал и отдыхал, с которыми вы сражались и прикрывали друг друга? Даже если та часть жизни давно прошла и к ней не вернуться, разве ты вычеркнешь ее из памяти и из своего сердца? — она опустила глаза, стиснула в кулаках края накидки. — Чего скрывать, приятно было бы завалиться в пивную к Тикею, посидеть с ребятами, выпить. Потрепаться о всяком. Они ж там похоронили меня, понимаешь? Всерьез похоронили! И даже отомстили, наверное. И работа… там я нужна, а здесь? — Лин говорила все быстрее, запах становился ярче, в нем все отчетливей ощущались тоска и растерянность. — Но я изменилась, сама не могу понять, насколько, но точно не слабо. Я уже не та агент Линтариена, которую они все помнят!

Что он мог сказать ей? Его, слава предкам, в другие миры не засасывало. Сейчас юношеские мечты о завоеваниях казались наивными и смешными. Но по близким когда-то, ушедшим в пески, он скучал. Эта печаль от потерь, иногда безвременных, если ее не бередить, почти не напоминала о себе — и все же жила в сердце, вместе с тревогами и радостями настоящего. Они почти добрались до места, поэтому Асир просто сжал ее руку, делясь своим спокойствием и теплом. Сказал, прежде чем паланкин тряхнуло:

— Подожди меня здесь. Я позову, если это будет необходимо.

— Хорошо, — кажется, она еще что-то хотела сказать, но с улицы уже слышались недовольные голоса дорогих гостей, и нужно было идти к ним — успокаивать, объяснять и объясняться, и постараться запечатать эту проклятую дыру как можно быстрее, потому что и других дел хватало. «И потому что дела надо закрывать», — усмехнулся Асир, подумав, что слова Лин очень подходят к ситуации.

— Вот уж не думал, владыка Асир, что «новое интересное место Им-Рока» будет так вонять нищетой, — Вахид, конечно, оказался первым из недовольных. Он даже из паланкина выйти не соизволил. Только едва касался земли загнутым носком изукрашенной туфли. И без того некрасивое лицо перекосила брезгливая гримаса.

— Можно подумать, владыка Вахид, что в Сафрахине нет трущоб, — Джад подошел ближе. — Я уверен, у владыки Асира были причины привезти нас именно сюда. Не так ли?

— Идемте за мной, — сказал Асир, прерывая дальнейшие препирательства. — Я собрал вас всех не из прихоти, но здесь, в месте, где все началось, объяснить будет проще.

Как и в первый раз, он шел сюда без стражи. Не считать же в самом деле за стражу Сардара. А на крышах сегодня если и были наблюдатели, то Асир их пока не замечал. Но вот ощущение было иным. Хотелось поскорее разобраться со всем, и сейчас это наконец-то стало возможным. Асир не чувствовал ни тревоги, ни страха, только предвкушение и надежду на то, что все пройдет без осложнений, что их услышит хранитель Имхары, и что они все, всемером, справятся.

Хотя, может, и глупо было надеяться, что при сложных характерах кое-кого из присутствующих все пройдет легко и гладко.

Дыру почувствовали, кажется, все сразу. Резко остановился Назиф, втягивая воздух и настороженно осматриваясь. Вахид, все еще брезгливо кривясь, положил ладонь на рукоять родового кинжала с желтым алмазом в навершии — жест не угрозы, но сосредоточения. Джад лишь слегка приподнял брови, осматриваясь, Рабах остановился, будто налетев с разбегу на стену, нахмурился, принюхиваясь, зато Нариман резко шагнул вперед, вскидывая голову. И только Акиль спокойно спросил:

— И почему, друг мой, ты не сказал об этом раньше? Сразу же? Не знаю, как остальным, а мне было бы не так скучно ждать. Это ведь то, о чем я думаю? Разрыв, ведущий вникуда?

— Хуже, — Асир тоже запрокинул голову, прищурился, пытаясь как следует вспомнить свои прошлые ощущения. Вроде бы ничего не изменилось, и все же сейчас отсюда еще сильнее несло угрозой. Почему-то представился Адамас со вздыбившейся шерстью на загривке, и Асир почти наяву услышал его рык. Да, будь Адамас здесь, ему бы очень не понравилось это место. — Он ведет в обломок нашего мира. Тот самый. Из древних легенд.

— Обломок?

— Бред!

— Кто проверял?

— Это не сказки?

— Доказательства!

В поднявшемся гвалте не получалось различить, кто что сказал, да и зачем? Запахи были на удивление схожи: недоверие, изумление и немного — нет, не позорного страха, а сакрального ужаса. Хотя сам факт, что владыки не сдерживались и позволяли себя чуять, тоже о многом говорил.