Темная душа - Ив Ньютон

шёпота, — когда я думала о том, что умру сегодня, о том, что стану одной из тех живых гримуаров, то больше всего меня пугала не боль и не сознание, навеки запертое в ловушке. Это была мысль о том, что я никогда не испытаю ничего подобного. Никогда не смогу выбрать, кому я отдамся. Никогда не смогу получить такой опыт с тобой.

Я беру её лицо в ладони, большими пальцами провожу по её скулам.

— Изольда…

— Не смей меня отговаривать, — перебивает она. — За меня уже достаточно людей принимали решения. Это моё дело.

Яростная решимость в её голосе пробуждает во мне что-то первобытное, что-то глубокое, что-то, что признаёт её моей на всех важных уровнях.

Я не жду, пока она снова даст своё согласие. С тихим рычанием я накрываю её тело своим и срываю с неё полотенце. Она всё ещё вся в крови, но от этого всё становится ещё слаще.

— Моя, — говорю я, прежде чем поцеловать её с такой страстью, что она отвечает, проводя руками по моей спине.

Она впивается ногтями в мою кожу, вызывая рычание из глубины моей груди. Её ноги обвиваются вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Стоит мне только подумать, и я оказываюсь голым. Ещё больше магии моей матери перешло ко мне.

Она задыхается, и я покрываю поцелуями её шею, ощущая на коже вкус запёкшейся крови. Мои клыки жаждут вонзиться в неё, заявить на неё права самым первобытным образом, но я сдерживаюсь. Этот момент посвящён ей, я хочу дать ей то, что она выбрала. Отметки на моём теле вспыхивают золотистым светом, отбрасывая мерцающие тени по комнате, когда я опускаюсь ниже, обводя языком изгиб её груди.

Изольда прижимается ко мне, с её губ срывается гортанный стон, когда я завладеваю одним соском, терзая его зубами. Её руки дёргают меня за волосы, требуя большего, пока я терзаю её. Воздух наполняется запахом её возбуждения и медным привкусом крови, от которого у меня кружится голова.

Опускаясь, я прокладываю дорожку вниз по её животу ртом и языком, пока не достигаю её киски. Я широко раздвигаю её, желая увидеть это невинное влагалище, которое скоро будет разорвано моим. Я останавливаюсь, наслаждаясь этим необузданным, первобытным зрелищем, прежде чем погрузиться в неё и поглотить.

Крик вырывается из её горла, когда мой язык ласкает её клитор, грубо кружа, прежде чем опуститься ниже. Её бёдра прижимаются к моему лицу, но я прижимаю её к себе, наслаждаясь ею, как изголодавшийся мужчина. Её вкус опьяняет, сводя меня с ума. Я мог бы поглощать её вечно, слушая её крики и чувствуя, как содрогается её тело, когда её настигает кульминационный момент.

— Си-Джей, — шепчет она. — Пожалуйста…

— Прежде чем я сделаю это, прежде чем лишу тебя девственности, знай, Изольда. Это навсегда. Я происхожу из очень короткого рода собственнических и одержимых мужчин, которые готовы сжечь мир дотла ради своей женщины и любого другого мира, который угрожает ей. Я буду защищать тебя до последнего вздоха, если до этого дойдёт. Тебе никогда не придётся беспокоиться о моих чувствах, потому что я для тебя открытая книга. Если захочешь что-нибудь узнать, просто спроси. Я сделаю тебя своей, сделаю своей женой, когда ты будешь готова сказать «да». Я назову тебе свою фамилию, зная, что ты будешь кричать от моего имени целую вечность, когда я буду доставлять тебе удовольствие, любить тебя, трахать и требовать тебя всеми возможными способами. Ты будешь моей душой и телом, пока мы оба существуем, — её глаза расширяются от глубины моих слов, от откровенности, которой я никогда не делился ни с кем. Но я ещё не закончил. — Я буду на твоей стороне против Коллекционеров, против любого, кто угрожает тебе. Я позволю тебе поддерживать твои отношения с ангелком, но как только я это сделаю, пути назад не будет. Ты моя, а я твой. Навсегда. Ты понимаешь, на что соглашаешься?

— Да, — выдыхает она ровным голосом, несмотря на всю серьёзность того, что я только что рассказал. — Я понимаю. И я хочу этого. Я хочу тебя, Си-Джей. Всего тебя, кем бы ты ни был.

Последняя нить моей сдержанности лопается.

Я направляю свой член к её киске, скользя головкой по её скользкому клитору, чувствуя, как она разгорячена.

— Посмотри на меня, Изольда. Я хочу видеть твои глаза, когда сделаю тебя своей.

Она встречается со мной взглядом, в этих сверкающих голубых глубинах борются доверие и желание. Я медленно вхожу в неё, чувствуя, как её тело сопротивляется, а затем уступает.

Она задыхается, её когти впиваются мне в спину, когда я врываюсь в неё, и её вампирша выходит поиграть.

— Дыши, — шепчу я ей на ухо, оставаясь совершенно неподвижным, пока её тело приспосабливается. — Просто дыши, моя сладкая.

Когда она кивает, я двигаюсь, проникая глубже в неё, пока она хнычет от моего вторжения.

Я мягко толкаюсь, и она вскрикивает, её тело напрягается, когда боль смешивается с удовольствием. Я стою совершенно неподвижно, позволяя ей привыкнуть к вторжению, борясь с первобытным желанием грубо заявить на неё права.

— Ты идеальна, — шепчу я ей в шею, проводя клыками по её разгоряченной коже. — Ты чертовски идеальна, Изольда.

Её дыхание постепенно замедляется, и она в порядке эксперимента двигается подо мной. Это лёгкое движение выводит меня из-под контроля.

— Ещё, — выдыхает она хриплым от желания голосом.

Я слегка отстраняюсь, затем снова вхожу, на этот раз глубже. Она стонет и выгибает спину.

— Моя, — рычу я ей в горло. — Скажи это, Изольда. Скажи мне, что ты моя.

— Твоя, — выдыхает она, когда я задаю ритм, медленный и глубокий. — Я твоя, Си-Джей.

Эти слова разрушают остатки моей сдержанности. Я погружаюсь глубже, быстрее, заявляя на неё права с каждым толчком, когда она отвечает мне ударом за ударом. Её когти впиваются в мою спину, причиняя восхитительную боль. Я кусаю её, погружая клыки в её плоть с низким стоном абсолютного экстаза.

Её кровь наполняет мой рот, густая и пьянящая, неся с собой ароматы, которых я никогда раньше не пробовал.

Изольда кричит, её тело бьётся в конвульсиях вокруг меня, когда её охватывает ещё один оргазм, на этот раз дикий от ощущения, что её трахают и насыщают одновременно. Ощущение того, как она сжимается вокруг моего члена, когда её кровь течёт по моему горлу, доводит меня до безумия.

— Чёрт, Изольда, — рычу я ей в горло, вгоняясь в неё бёдрами с нарастающим отчаянием. Каркас кровати стонет под нами, древнее дерево протестует против нашего дикого соития.