P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

Но он продолжает смотреть на меня. Я понимаю, что не провела его.

— Мэдди, — произносит он, и в его голосе слышится тихое, но явное требование сказать правду.

— Доминик, — передразниваю я его, стараясь спрятаться за сарказмом.

Что-то меняется в воздухе между нами. Он наклоняется ближе, пристально глядя на меня.

— Я не приглашал Розалин, — говорит Дом, его слова весят слишком много. — Это сделала моя мама. Потому что знает: несмотря на развод, мы всё ещё хорошо общаемся. Здесь нет предательства или злобы. Есть дружба.

— Это хорошо, — выдавливаю я сквозь сжатые зубы. Потому что логически я понимаю, что так и должно быть. — Это правильно.

Я та, у которой всё не так. Слишком эмоциональная, нуждающаяся, неуверенная в себе.

Сильные пальцы обхватывают мой подбородок, заставляя наши взгляды встретиться и удержать друг друга.

— Когда ты в комнате, — говорит он, — я не вижу никого, кроме тебя.

Эти слова, уже звучавшие в Южной Дакоте, плавят мою оборону, и вдруг всё остальное исчезает. Только мы двое. И страх снова позволить себе хотеть Доминика Перри.

Страх поверить, что он действительно хочет меня.

— Я тоже вижу только тебя, — признаюсь я.

Торжество вспыхивает в его глазах, и он прижимает мои губы к своим в твёрдом, почти укоризненном поцелуе, как будто наказывает за сомнения.

Когда мы возвращаемся в его дом, в его постель, он обнимает меня сзади, а моё бедро перекинуто через его талию. Его движения глубоки, наполнены напряжённой страстью, а моё имя срывается с его губ горячим стоном на затылке.

И я задаюсь вопросом, было бы снова впустить его в свое сердце высшим проявлением храбрости или я отчаянная женщина, повторяющая те же ошибки прошлого.

Глава 31

Лето

Степпер насмехается надо мной.

— Можешь воспользоваться беговой дорожкой, — Джереми зависает рядом, как всегда поддерживающий друг. Но поддержка мне сейчас не нужна. Мне нужен тот, кто даст мне хорошего пинка. И кто сможет сунуть мне ингалятор, если я перестараюсь.

— Я уже две недели пользуюсь беговой дорожкой. Но на этот раз это будет поход в горы. А это значит — вверх. — В моём голосе звучит неуверенность. — А дорожка наклоняется только до определённого угла.

Через три недели мы с Домом отправляемся в Айдахо. Он, как человек, который всегда готов ко всему, заранее изучил координаты.

Джош отправляет нас к Альпийскому озеру.

Этот маршрут — двенадцать километров с набором высоты больше трёхсот метров.

После моего жалкого зрелища в Южной Дакоте я твёрдо решила, что Дом больше не будет моим вьючным мулом.

Ну… даже если мне понравилось чувствовать его мускулистую спину, прижатую к моей груди.

Может, я стану достаточно сильной, чтобы пройти девяносто процентов пути, а потом он понесёт меня оставшиеся десять.

По-моему, это честно.

— Не форсируй, — Джереми смотрит на меня с беспокойством. — Дыши спокойно. Не захлебнись собственными лёгкими.

Я закатываю глаза и стараюсь не ненавидеть своего друга за его спортивную форму. Он бегает марафоны. Ради удовольствия.

По-моему, это какое-то извращение.

— Ты за этим следишь.

Я размахиваю ингалятором перед его носом, а потом ставлю его в подстаканник беговой дорожки рядом со степпером. Знаю, что Джереми собирается отправиться на свою очередную пробежку в какое-то непостижимое количество километров, пока я выясняю, сколько этажей смогу преодолеть.

Спустя полчаса я истекаю потом из каждой поры, проклиная каждый клочок земли, который осмелился приподняться над уровнем моря. Мои ноги подгибаются на последнем шаге. А Джереми продолжает бежать и смеяться над моими красочными ругательствами, как будто у него запасные лёгкие.

И что удивительно — я так и не воспользовалась ингалятором. Конечно, я делала частые паузы, когда начинала хрипеть, но каждый раз, выполняя дыхательные упражнения, которым меня научил специалист, я постепенно успокаивалась и снова возвращалась на этот адский тренажёр. Возможно, стоит поблагодарить за это ещё и высокогорную маску, которую я ношу по нескольку часов в день, чтобы укрепить дыхательные пути.

Эта штука плотно облегает нос и рот, ограничивая поступление воздуха и заставляя меня выглядеть, как Бейн из Тёмного рыцаря. Обычно я надеваю её, когда отвечаю на раздражающие письма, представляя, что уничтожаю Готэм, а не отвечаю на один и тот же тупой вопрос в пятидесятый раз. На прошлой неделе я случайно оставила маску на лице во время Zoom-звонка с Памелой, и она завизжала.

Я извинилась. Но вообще-то ни капли не жалею — теперь мне легче дышать.

Но сегодня я дошла до предела.

Я думаю, Дом был бы горд. Я бы даже отправила ему селфи с этим маленьким достижением, если бы не чувствовала себя болотным монстром, вылезшим из лужи пота. Да и Джереми наверняка поинтересовался бы, кому я пишу.

Я до сих пор не сказала ему и Туле, с кем путешествую.

Сначала я просто не хотела признавать само существование Дома. Если бы они узнали, что я езжу с лучшим другом Джоша, они спрашивали бы о нём после каждой поездки. Было проще отвлекать их сувенирами и рассказами о местах, которые я посетила.

Потом, когда я осознала, как сильно Дом всё ещё на меня влияет, мне не хотелось обсуждать его с друзьями, потому что пришлось бы рассказать всю историю. А в своей сути эта история — просто глупая девятнадцатилетняя девчонка, влюбившаяся в неподходящего парня.

Они бы посочувствовали. Но в итоге сказали бы, что мне пора оставить его в прошлом.

Я и сама это знала.

Или, может, они бы сказали, что у меня есть полное право злиться.

А это тоже плохо. Потому что тогда пришлось бы признать, что Дом действительно поступил ужасно.

Я не хотела, чтобы мне говорили, что мои чувства неправильны.

Но я также не хотела, чтобы мне говорили, что они правильные.

Я просто… не хотела думать о нём.

Но теперь… Теперь я не знаю, как говорить о Доме, после того как столько времени скрывала его.

Как сказать своим потрясающим друзьям, что я врала им с того самого дня, когда умер мой брат?

Решение в стиле Мэдди: никак.

Просто великолепная эмоциональная зрелость.

Но как бы ни пылало между мной и Домом сейчас, я знаю, что это закончится, когда сгорит топливо нашей общей миссии.

Мы поможем друг другу завершить эти последние поездки. А потом, после Аляски, оставим позади не только смерть моего брата, но и друг друга.

Я буду изредка писать Дому, чтобы проверить, как он, потому что именно так поступил бы Джош.

И всё