Сироткам в академии (не) место - Афина Туле

Я не мог объяснить это логически. Не мог привести ни одного разумного довода, но интуиция, усиленная моими ментальными способностями, буквально выла. Как зверь, загнанный в угол. Это было сродни ощущению, что тебя бросили в ледяную воду и забыли вытащить.

Я пытался убедить себя, что это просто моя тревожность. Что я слишком зациклился на Алисии, слишком сосредоточился на ней, и теперь подсознание играет со мной злую шутку. Но стоило мне подумать о ней — представить её одну в академии, без защиты, как внутри снова взвыли все внутренние сигналы тревоги.

Какого демона я стою здесь, вместо того чтобы что-то делать?!

Я резко развернулся и быстрым шагом направился туда, где, как я знал, могу найти ответы.

Ректор.

Георг де Плюм сидел в своём кабинете, склонившись над какими-то бумагами. Он даже не поднял головы, когда я ворвался внутрь, только вздохнул и медленно отложил перо.

— Какой сюрприз. Ты всегда был настойчив, но, кажется, сегодня превзошёл себя, — произнёс он, небрежно откинувшись в кресле.

— Алисия в опасности, — я не стал ходить вокруг да около.

Ректор посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Ах, вот как? И с чего ты это взял?

Я сжал кулаки, стараясь не вспыхнуть от ярости.

— Я не могу это объяснить, но я знаю.

— Конечно, ты знаешь, — голос ректора был насмешлив. — Как ты знал, что сможешь заставить её влюбиться в себя? Как ты был уверен, что сможешь её контролировать? Как ты знаешь, что отец примет твой выбор?

Я резко вскинул голову.

— Это не имеет никакого отношения к…

— Имеет, — жёстко перебил ректор. — У тебя, Альберт, серьёзные проблемы с принятием реальности. Вопрос не в том, что с Алисией что-то происходит. Вопрос в том, что ты не в силах принять факт, что с тобой ничего не происходит.

Я почувствовал, как в груди что-то болезненно сжимается.

— Ничего подобного.

— Ты помешался на ней, — спокойно констатировал Георг. — Ты менталист. Ты не привык, что кто-то тебя не хочет, не бежит за тобой, не восхищается тобой.  Ведь ты так хорошо знаешь как найти подход к любому, как манипулировать и заставлять людей делать то, что ты хочешь. Алисия — сирота, безродная, она должна была быть благодарной за твоё внимание, но она не бросается к тебе в ноги. Это тебя и мучает.

Я сжал зубы.

— Это не так.

— Нет? Тогда почему ты здесь, а не с ней? Почему ты стоишь в моём кабинете, как мальчишка, ноющий, что его игрушку кто-то отнял?

— Я… я просто…

— Просто не в силах признать, что Алисия не видит в тебе ничего, кроме покровителя. Ты недалеко ушёл от своего отца, Альберт.

Я замер в шоке, не зная, что сказать, но ректору не нужны были мои слова.

— Твой отец был таким же. Он был уверен, что Кейт должна была быть его. Он видел её силу, её огонь, её независимость — и захотел её. Как трофей, как приз. Как особенное нечто, что можно заполучить, подчинив.

Я шагнул вперёд, гнев пульсировал в висках, как и внезапно обрушившееся понимание происходящего.

— Я не мой отец.

— Ты прав, — кивнул ректор, его голос был почти мягким. — Ты хуже.

Я задыхался.

— Вы не понимаете о чем говорите. Алисия ушла на какую-то вечеринку в компании Виолетты, ей угрожает опасность!

— Напротив. Ты пришёл сюда, потому что надеялся, что я брошу все дела, встану и пойду разыскивать твою Алисию. Только потому, что ты так чувствуешь. Как ребёнок, который бежит к отцу, потому что кто-то забрал его сладость. Но мир не вертится вокруг тебя и твоей семейки.

Я не мог больше это слышать.

— Если с ней что-то случится, — медленно произнёс я, — вы будете нести ответственность.

Ректор рассмеялся.

— Максимум что может случится, девушка прийдет в академию позже обычного, а то и вовсе под утро.

Именно в этот момент я понял, что попусту трачу свое время. Ректор мне не поможет, он судя по всему не способен видеть дальше своего носа, дальше той неприязни, которая у него есть в отношении меня и моего отца, а значит и помогать мне он не станет.

Я шагал по коридорам академии, чувствуя, как внутри разрастается безжалостный, холодный ком ярости, который я не мог ни подавить, ни игнорировать. Как бы ни пытался собраться с мыслями и найти разумное объяснение тому, что только что произошло в кабинете ректора, получалось у меня это плохо.

Но я не мог позволить себе тратить слишком много времени на это. Мне надо было действовать. Настоящая тревога кричала мне, что что-то не так, что всё складывается неправильно, что ощущение беды витает в воздухе, как медленный предвестник надвигающейся грозы, которая может смести всё, если не предпринять хоть что-то, если не сделать хотя бы одну попытку изменить ход событий, пока не стало слишком поздно.

Я не мог довериться ректору, который оказался слеп и глух к тому, что я говорил, слишком увязнув в собственных воспоминаниях и предвзятости, не позволявших ему рассматривать меня иначе, чем продолжение моего отца,

И если я не могу обратиться за помощью к тем, кто по долгу службы обязан был бы защищать её, то остаётся только один человек, который сможет либо помочь. Либо, в худшем случае, осмеять меня с куда более изощрённой жестокостью, чем ректор. И этот человек мой отец.

Я тяжело вздохнул на мгновение замедляя шаг и сунул руку в карман. Если я сейчас свяжусь с отцом, то обратной дороги точно не будет. Мой отец не из тех, кто упускает возможности, а что-то подсказывало, что он так же будет не против ткнуть ректора носом. Если он решит, что мои подозрения небеспочвенны, он не просто пошлёт людей разобраться, но раздавит всех, кто осмелился причинить вред Алисии или недоглядел за ней.

Но выбора у меня не было.

Я сжал пальцами небольшой камень, который носил как кольцо, всегда считал это глупой предосторожностью, но сейчас понимал, что стоит мне найти Алисию, то я буквально обвещаю