Связанные долгом - Кора Рейли

у нас дочь, и буду рад каждому ребенку. Не стану лгать: многие мужчины в Синдикате воспримут дочь как что-то менее желательное. Они по-настоящему поздравят меня, только когда ты забеременеешь мальчиком, но мне плевать на них. Ты еще молода, и у нас есть время. У нас будет много детей, и, возможно, среди них будет мальчик. Но пока давай будем радоваться нашей дочери.

– Ты рад? – спросила я. Глаза были на мокром месте. Единственное, что я ненавидела больше всего во время беременности – это потеря самоконтроля. – С того времени, как я сообщила тебе о том, что беременна, ты ни разу не спросил о ребенке. Ты притворился, что его там нет. Ты заставил меня чувствовать себя ужасно за то, что должно было стать причиной радости. Почему ты передумал? Потому что я чуть не потеряла нашего ребенка?

– Я не передумал. Я уже давно радуюсь твоей беременности.

Я с сомнением покосилась на него.

– Я этого не заметила.

– Я хорошо умею скрывать свои мысли и эмоции, – с сожалением в голосе сказал Данте. – Но в данном случае мне не надо было этого делать. Ты права, я испортил тебе первую беременность. А все потому, что был слишком горд, не желая признавать, что ошибся.

Я терпеливо ждала, чтобы он сказал больше. Я еще не была готова принять его извинения.

Данте нежно положил ладонь мне на живот.

– Ты была права во время нашей ссоры после того, как рассказала мне о своей беременности. Я не хотел, чтобы Карла обращалась к врачу по поводу ее неспособности зачать, потому что боялся узнать, что это я бесплоден. Я гордый человек, Вэл. Слишком гордый и почему-то убедил себя, что не смогу стать Доном, если узнаю, что не могу заделать своей жене ребенка. Я стал бы неполноценным мужчиной.

– Нет, не стал бы. Но я понимаю, почему ты так думаешь. Но если это так, почему ты не обрадовался, когда я сообщила тебе, что беременна? В конце концов, это доказывало, что ты не был бесплоден. Разве ты не должен был испытать гордость?

Данте торжествующе улыбнулся.

– Да, наверное, должен был. – Он сделал паузу, и я дала ему время, которое необходимо было, чтобы обдумать следующие слова. Я чувствовала, что он поделится чем-то очень личным со мной. – Но когда ты сказала мне о своей беременности, показалось, что это чуть ли не покушение на память о Карле. Как будто забеременев так скоро, ты обвинила Карлу в ее неспособности подарить мне детей.

– Я никогда не хотела покушаться на память о твоей первой жене, – потрясенно произнесла я. – Я знаю, что ты любил ее больше всего на свете. Я знала это, прежде чем мы поженились, и ты никогда не позволял мне забыть об этом на протяжении всего того времени, что мы были вместе. – Мои слова прозвучали как обвинение, хотя мне этого совсем не хотелось.

– Я понимаю, – ответил Данте. Взгляд его холодных голубых глаз скользнул по моему лицу. – Я плохо обращался с тобой. Ты не сделала ничего, чтобы заслужить такое. Когда ты впервые мне отдалась, я должен был какое-то время держать тебя в объятиях. Это было бы достойно и благородно. Вместо этого я ушел. Я не хотел позволять себе сближаться с тобой. Однажды я позволил себе полюбить, а когда мне пришлось наблюдать, как Карла умирает медленной ужасной смертью, я поклялся, что больше не впущу женщину в свою жизнь.

Я медленно кивнула.

– Я сожалею о том, что случилось с Карлой. Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать, как она умирает.

Глаза Данте устремились вдаль. Он не плакал. Не думаю, что он когда-либо позволял себе это перед кем бы то ни было, но в его глазах была глубокая печаль, которая разрывала мне сердце.

– Я убил ее.

Я дернулась в его объятиях, широко раскрыв глаза.

– Что ты сделал? Но я думала, что она умерла от рака.

– Да, умерла бы. Врачи сказали, что больше не в силах ничего для нее сделать. Она была дома, накачанная наркотиками большую часть времени, так что от боли она почти не страдала, но даже наркотики в конце концов перестал помогать. Она попросила меня помочь ей освободиться от того кошмара, в который превратилась ее жизнь. Она не хотела провести остаток своих дней прикованной к постели, не в силах двигаться и корчась от боли. – Он умолк, и я заплакала, не сдерживаясь, несмотря на то, что сам он не мог. Я прижала руку к его груди, чтобы показать ему, что все в порядке, что я понимаю его. – Она хотела, чтобы я ее застрелил, потому что надеялась, что так для меня это будет легче, не таким личным. Я не мог так поступить. Не так. Не тем способом, каким я расправлялся с предателями и подонками, которые не стоили даже грязи под ее ногами. Я ввел ей одно лекарство, она заснула у меня на руках и больше не проснулась.

– Я не знала. Мне всегда говорили, что ее смерть наступила из-за отказа внутренних органов.

Его темный и затравленный взгляд остановился на мне. Данте провел пальцем по моим щекам, вытирая слезы.

– Я хотел, чтобы все так думали. Я никому не говорил.

Я задрожала рядом с ним, слишком подавленная, чтобы что-то сказать, и уткнулась лицом ему в шею, нуждаясь в его тепле и аромате. Данте нежно поглаживал мой живот.

– Если бы я только знала, то не давила бы на тебя так.

– Вэл, ты на меня не давила. Женившись на тебе, я дал клятву заботиться о тебе и стараться стать хорошим мужем, а я не привык относиться легкомысленно к своим клятвам. Я человек чести, и все же не выполнил обещаний, которые дал тебе.

– Но почему ты согласился на женитьбу, если знал, что будет так тяжело?

– Мой отец хотел, чтобы я женился, и я знал, что начинаю выглядеть слабым потому, что не мог отпустить Карлу, поэтому сделал то, что, как считал, будет лучше для моих притязаний на власть. Казалось, ты была для меня идеальным вариантом.

Это прозвучало так, как будто не была, но я его не перебивала.

– Я думал, что ты не захочешь близости так скоро после смерти своего первого мужа.

При упоминании об Антонио у меня перехватило горло, но я справилась с этим.

– Я бы так и поступила, если бы мы любили друг друга или у нас было что-то, хоть немного похожее на настоящий брак.

– Я не