Любимая помощница инквизитора - Алёна Рю

После его предложения тогда в кабинете мы стали видеться намного чаще. Мне больше не хотелось оставаться в стороне, и я участвовала во всех его встречах и совещаниях. Мы вместе обедали, а редкими свободными вечерами прогуливались в саду вокруг дворца. Вот только спали по-прежнему в разных комнатах. Мама за этим следила неожиданно строго. И кто бы знал, насколько трудным это для меня окажется!

Иногда Лау подгадывал момент, и когда никто не видит, утаскивал меня в какую-нибудь незаметную нишу, прижимал к себе и целовал до изнеможения. Я забывала, где мы, из головы напрочь вылетало всё, связанное со службой. Я растворялась в нем и потом не сразу могла собраться. Лау же умел моментально переключаться. Вот он сжимал меня в объятьях, а через минуту как ни в чем не бывало беседовал с каким-нибудь министром торговли.

— Ты сводишь меня с ума, — шептал он мне на ухо. Но, по-моему, с ума сходила я, а его выдержке можно было позавидовать. Впрочем, для мага разрушения иначе нельзя. Он все время должен держать себя под контролем.

В горы мы прилетели на Адаманте. С моей помощью дракон окончательно оправился от ран, и каждый раз встречал меня таким урчанием, словно в душе был гигантским котом. Юрти я тоже взяла с собой. Волчонок заметно подрос и теперь пронесся у нас над головами, обдавая ветром.

На вершине горы нас ждала маленькая хижина, притулившаяся под елками. Дракону тут было негде приземлиться, и потому пришлось карабкаться по ступенькам.

Постучав в дверь, Лау вошел в дом первым. Я нырнула за ним и тут услышала тихий, чуть дребезжащий голос:

— Я ждала вас.

Глава 25. Судьба

Лау

Я раньше думал, что много работаю. Наивный. Я еще не знал, что такое работа. По сравнению со страной руководство инквизицией было сущей безделицей, детской шалостью и ерундой. Лавировать между дворянами и повстанцами, одновременно держа всех в узде, оказалось той еще задачей. Найти баланс, не перегнуть палку, но и не позволить сесть себе на шею.

Я не разбрасывался словами, когда предлагал Лее вернуть ей ферийский трон. Но прекрасно понимал, что в новом статусе перед ней открывались и новые пути. И выбор, о котором сразу же и сказала ее матушка. Лею всегда волновала судьба ее страны и народа. И она могла, имела право поступить так, как было бы правильнее для ферийской политики. Я не собирался на нее давить. Но когда она пришла ко мне в кабинет…

Мое терпение и выдержка, натренированные годами, лопнули. Я знал, что больше ее не отпущу. Всё, поздно, принцесса. У тебя был шанс пойти другой дорогой. Теперь ты моя. Навсегда моя.

И когда в этом вопросе была наконец поставлена точка, оставалось лишь разобраться с семеркой лордов, отвезти будущую тещу на ее родину, да, собственно, организовать свадьбу.

К лордам можно было бы, конечно, применить силу и ввести в Ферию войска. Но помня, чем последний раз закончилась смена власти в этой стране, я решил действовать аккуратнее. На стороне королевы было немало народу, но нам нужно было больше. Чтобы те, кто против, казались лишь незначительным тявкающим меньшинством.

Думая над стратегией, я вспомнил кое-кого, о ком упоминал еще Оранджей, а потом напомнила мама Леи.

Провидица. Она жила в уединении в горах, потому что, в отличие от многих шарлатанов, была настоящей. И в самом деле видела недоступное остальным, а потому и пряталась, чтобы к ней не выстроилась очередь. В этом я ее, как никто, понимал. Но ничего, страна зажила по-новому, и ей придется.

Стоило нам с Леей пересечь порог хижины, как слепая провидица нас поприветствовала.

— Я ждала вас, — сообщила она, улыбаясь полубеззубым ртом. — Помогите.

Старуха сидела в кресле, с которого сама с трудом могла встать. Я подошел ближе, подставил свой локоть, но провидица дождалась, пока и Леа подойдет.

— Вы слепы, — заметила девчонка.

— И вы вернете мне зрение, — ответила женщина.

Леа робко вытянула руку и коснулась седой головы старухи. С ее пальцев слетели розовые искры, но ничего не произошло. Девчонка подняла на меня вопросительный взгляд, и я тоже коснулся провидицы.

Объединившись, наша магия слилась, и под ее воздействием морщинистая кожа старухи разгладилась. Она словно сбросила с себя лет двадцать и, часто заморгав, широко улыбнулась.

— Значит, сон был истинный, — проговорила она, по очереди нас рассматривая. — Созидательница и разрушитель, предназначенные друг для друга. Ах, сколько судеб должно было перевернуться, чтобы вы сейчас стояли передо мной. А мне не верилось, глупой старухе. Все думала, не может такого быть, — она сухо рассмеялась и, посерьезнев, добавила: — Говорите, чем вам отплатить? Впрочем, и так знаю. Вы хотите мира и процветания. Это благородные цели, угодные мирозданию.

— Вам придется покинуть ваше убежище, — сказал я. — Выйти в люди, снова начать предсказывать будущее, а потом объявить, что возвращение королевы с принцессой принесут Ферии мир и процветание.

Старуха, теперь, впрочем, и не старуха, снова рассмеялась.

— Я не творю будущее, — возразила она. — Лишь вижу его фрагменты, как стекляшки у мозаики.

— Ничего, будущее мы творим сами, — ответил я, беря Лею за руку.

Провидица нам помогла. Сначала она поездила по империи, а потом прибыла в Ферию, где предсказывала судьбы простым людям и всей стране. Ее попытались арестовать за мошенничество, но старуха предвидела и это и успела вовремя спрятаться. Нам же это дало повод прибыть в Шартон с войсками. Но уже не как захватчикам, а как освободителям.

Семерка лордов бросилась врассыпную, как тараканы на кухне. Только Аркшоу попытался умаслить Ариану льстивыми речами. Не сработало. Его первым же отправили в темницу. А за ним отловили и остальных. Суды проводили публично, где против лордов свидетельствовали и капитан шартонской стражи, и все их подельники вроде Кирана Свифта. Последнему тоже досталось за торговлю двихтом, в борьбе с которым наконец-то наметился прогресс.

Я издал указ о запрете пыток даже для инквизиции и отменил остаток срока для сестры Эрика. Но самого его найти оказалось непросто. Провидица указала, что он прятался в отдаленной ферийской деревеньке. Наверное, думал, тут его не будут искать. Но когда я нагрянул, все равно не сильно удивился.

— У тебя на меня ничего нет, — Эрик