Самый тёмный грех - Ноа Хоуп

Я подняла взгляд от тарелки и посмотрела на мужчин. Эшкрофт сегодня сиял, как начищенный пятак – подозрительно хорошее настроение для такого раннего часа. На его губах играла лёгкая улыбка, а глаза буквально искрились весельем. А вот брат, наоборот, был слишком напряжён, даже выглядел странно.

– Хантер, почему ты в линзах? – спросила я прищурившись. – И ты забыл, как пользоваться бритвой? У тебя же сегодня важная встреча?

Брат обычно носил очки в тонкой металлической оправе, которые придавали ему вид интеллигентного профессора, и всегда был гладко выбрит. Ну, точнее, когда он находился в США. А во Франции… как будто пытался скрыть свой настоящий облик. Что, честно говоря, было странно, но я старалась не зацикливаться на этом. До сегодняшнего дня.

Хантер нервно провёл рукой по щетине, густо покрывавшей его подбородок и скулы, стараясь избегать моего взгляда.

– Решил немного сменить имидж, – пробормотал он, уставившись в свою тарелку с нетронутой яичницей.

– «Сменить имидж»? – Честер усмехнулся, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. В его голосе послышалась лёгкая ирония. – А мне больше нравился твой обычный «имидж». Эта щетина тебе не идёт, приятель.

Брат резко поднял голову и бросил на Эшкрофта холодный, почти враждебный взгляд. Его глаза потемнели, а губы сжались в тонкую линию.

– Тебя никто не спрашивал. И вообще, какое тебе дело?

В воздухе повисла напряжённая тишина. Я почувствовала, как у меня похолодели кончики пальцев, а по спине пробежал неприятный озноб. Что-то здесь было не так. Хантер при мне никогда не вёл себя так грубо со своим другом.

– Эй, эй, полегче, парни, – вмешалась я, чувствуя, как нарастает напряжение, и стараясь разрядить обстановку. – Честер просто пошутил. Правда ведь?

Я вопросительно посмотрела на британца, мысленно прося его поддержать меня. К счастью, он оказался достаточно смышлёным, чтобы понять без слов, что происходит что-то странное, и поддержать мою попытку сгладить ситуацию.

– Конечно, – натянуто улыбнулся он, поднимая руки в примирительном жесте. В его глазах, однако, мелькнуло беспокойство. – Просто ты выглядишь немного уставшим, Хантер. Всё в порядке?

Брат снова опустил глаза, теребя край салфетки и сминая её в бесформенный комок.

– Да, всё нормально, – пробормотал он тихо, почти неразборчиво. – Просто не выспался.

– Ага, как же, – скептически фыркнул Честер себе под нос, но, поймав мой предостерегающий взгляд, тут же замолчал.

Я решила сменить тему. Этот странный диалог нервировал меня всё больше.

– Так, о чём ты говорил, Честер? Мы куда-то идём?

– А, да, – спохватился он. – Я подумал, может, съездим сегодня в сад Тюильри? Погуляем, покормим голубей… погода просто идеальная.

– Звучит неплохо, – кивнула я, пытаясь выдавить из себя улыбку.

– Возьмите с собой охрану, – строго произнёс Хантер, вставая из-за стола. Стул со скрипом отодвинулся по паркету, этот противный звук резанул по нервам.

– Я смогу защитить Дану, – вмешался Честер, и в его голосе проскользнули нотки раздражения. – К тому же Висконти не сделал ни единой попытки…

Я невольно вздрогнула, услышав фамилию Лукаса. Пальцы судорожно сжали вилку, и металл неприятно впился в кожу.

Честер бросил на меня виноватый взгляд.

– Прости, – пробормотал он, кусая губу. – Не хотел тебя расстраивать.

– Ничего, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно. Но внутри всё сжалось в тугой, болезненный узел. Одна мысль о том, что Лукас действительно забыл обо мне, вычеркнул из своей жизни, отозвалась тупой, ноющей болью в груди. Пусть это и было то, чего я хотела, неприятный осадок всё равно оставался.

– Я настаиваю, – твёрдо сказал Хантер, его голос не терпел возражений. – Охрана поедет с вами. Мне так спокойнее.

– Ладно, – сдалась я, понимая, что спорить с ним бесполезно. Только обречённо вздохнула, закатив глаза. – Как скажешь.

Брат коротко кивнул, уголки его губ едва заметно дрогнули, словно хотел улыбнуться, но передумал. Резко развернувшись, он покинул столовую, оставив после себя шлейф напряжения и недосказанности. Его высокая, обычно прямая, фигура сейчас казалась сгорбленной под каким-то невидимым грузом.

Я перевела взгляд на Честера. В его глазах читалось сочувствие и понимание.

– Он просто волнуется за тебя.

– Знаю, – вздохнула я. – Но можно девушке хоть капельку свободы? Я чувствую себя птицей в золотой клетке. Постоянно под надзором. Это утомляет.

Честер понимающе улыбнулся, поднялся из-за стола и, обойдя его, взял меня за руку.

– Поехали, красавица. – сказал он, легко сжимая мою ладонь и помогая мне подняться. – Развеем твою хандру парижским солнцем. Нам обоим не помешает свежий воздух и смена обстановки.

Сад Тюильри действительно был прекрасен. Яркое солнце пробивалось сквозь молодую листву деревьев, заливая аллеи золотистым светом. Воздух был напоён ароматом роз и свежескошенной травы. Мы с Честером неспешно гуляли по извилистым дорожкам, болтали ни о чём и кормили голубей крошками хрустящего багета. Охрана, к счастью, держалась на почтительном расстоянии, не нарушая нашего уединения.

Честер, как всегда, был галантен и заботлив. Он рассказывал забавные истории из своей жизни и сыпал лёгкими, непринуждёнными шутками. Я старалась поддерживать разговор, отвечать на его остроумные замечания, даже иногда улыбалась, но мысли то и дело возвращались к Хантеру и его странному поведению за завтраком. Меня не покидало ощущение, что брат скрывает что-то важное.

Вскоре мы устроились на небольшой лужайке, расстелив мягкий плед. Честер открыл бутылку охлаждённого шампанского, лёгкий хлопок пробки разрезал тишину сада и наполнил два бокала.

– За прекрасную компанию.

Я повторила тост и, слегка улыбнувшись, чокнулась с ним. Хрусталь тонко звякнул. Шампанское приятно защекотало язык, оставляя после себя лёгкий, едва уловимый привкус персика и мёда. Сделав ещё глоток, я почувствовала, как напряжение, сковывавшее меня с самого утра, постепенно начинает отступать.

– Дан, – начал вдруг Честер, его голос стал серьёзным. – Ты многое пережила, но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда рядом. И ты можешь на меня рассчитывать в любой ситуации.

– Спасибо, Честер, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Ты… очень помогаешь.

Эшкрофт мягко улыбнулся, и в уголках его глаз появились едва заметные морщинки, делая его ещё более привлекательным. Он бережно поднёс мою руку к губам и легко, почти невесомо, поцеловал костяшки пальцев.

– Я рад. – его голос был едва слышен. – Ты мне очень нравишься, Дана. Но я буду ждать, сколько потребуется. Когда будешь готова ответить мне взаимностью.

Он говорил с таким уважением, пониманием, и искренней теплотой, что у меня перехватило дыхание. Грудь наполнилась чем-то тёплым и щемящим. Но тут же, как назло, в памяти всплыли другие слова, сказанные им за завтраком:

«Висконти не сделал ни единой попытки…»

Лукас…