Забытый: ЛУКА - Слоан Кеннеди

Я пытался защитить своего сына от врагов, но все равно потерял его. И, пытаясь защитить его в детстве, я упустил самые важные моменты его жизни. Мне хотелось рассмеяться, потому что Ронан пытался объяснить мне именно это.

Я подумал о хирурге и его таинственной группе людей. Я не знал их прошлого, но, как он и сказал, всегда существовала вероятность, что кто-то внезапно появится и причинит боль мне или кому-то, кого я люблю. Решение состояло не в том, чтобы оттолкнуть моих близких, а в том, чтобы прижать их к себе и ценить каждое мгновение. И, видит Бог, у меня были ресурсы, чтобы защищать свою семью, как Ронан свою. Это было то, о чем я должен поговорить с Реми, если мне посчастливится построить с ним будущее, но с этим конкретным разговором определенно придется повременить. В этот момент мне просто нужно было, чтобы он согласился дать мне шанс доказать, что я его достоин.

— Свидание, — тихо и благоговейно произнес Реми. — Я тоже никогда на нем не был.

Его пальцы ласкали мое лицо, а глаза не отрывались от моих. Он придвинулся ближе, так что наши губы оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Клапан внутри меня приоткрылся еще на одну ступеньку, потому что в этот момент я понял, что он собирается дать мне. Это казалось глупым, но я был вне себя от восторга при мысли о том, что мы можем впервые разделить это вместе.

— Так ты останешься? — Спросил я, просто чтобы убедиться. Я провел руками по его спине.

Он кивнул.

— Останусь, — пробормотал он, а затем его губы накрыли мои. Поцелуй был глубоким и жадным, но в то же время медленным и основательным. Когда мы оторвались друг от друга, я изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить его за задницу и не притянуть к себе, чтобы мы могли потереться членами. Я напомнил себе, что о сексе на какое-то время речи не шло. Реми был не из тех парней, которые занимаются сексом на первом свидании. Как и я, если уж на то пошло.

Реми продолжал удерживать мое лицо, изучая меня глазами.

— Я разговариваю, Лука. Все, чем я занимаюсь с Джио. Говорю. Он не отвечает мне, не задает вопросов и ничего не рассказывает о себе, но я просто подумал, что если бы он знал, что я здесь, и что я буду приходить к нему каждую ночь, может… Не знаю, наверное, я немного преувеличиваю. Прости, я должен был спросить тебя...

Я поцеловал его, чтобы заставить замолчать, и, когда у него закружилась голова от удовольствия, отстранился.

— Спасибо, Реми, — выдохнул я. — Спасибо.

— На самом деле я ничего такого не делаю, — начал говорить он.

— Да, делаешь. Ты даешь ему понять, что он не одинок. Доктор Тейлор сказал, что Джио стал отвечать на некоторые вопросы во время их сеансов. Раньше он этого не делал. Что бы ты ни делал, это помогает. Я не знаю, как и благодарить тебя за это. У моего сына так долго не было никого, на кого он мог бы положиться, — сказал я, но затем мои слова застряли у меня в горле, когда я представил, как напуган и одинок был мой ребенок все эти годы. Слезы навернулись мне на глаза, как это обычно бывало, когда я позволял себе думать о душевных и физических пытках, которым подвергся мой сын.

Реми обнял меня за шею и крепко прижал к себе. Он держал меня так очень долго. Мне понравилось, как его пальцы успокаивающе поглаживали мою шею сзади.

— Пойдем домой, Лука, — вот и все, что сказал Реми. Это были идеальные слова, потому что больше всего на свете я хотел вытащить его отсюда и вернуть к себе домой.

Где ему было самое место.

Глава двадцать первая

Реми

Как и каждый раз, заходя в больничную палату к Джио, я нервничал. Меня охватывал ужасный страх, что я скажу ему не то, что надо, и он снова замкнется. У меня была возможность поговорить с доктором Тейлором о своих посещениях, и он заверил, что я все делаю правильно, но, вероятно, теперь мне было еще страшнее общаться с подростком. Как я и сказал Луке, я пошел повидаться с Джио, потому что он был моей последней ниточкой к Луке. Джио не проявил никакого интереса к разговору со мной, так что говорить пришлось мне.

Сначала я не говорил ни о чем конкретном, но шли дни, и я поймал себя на том, что рассказываю Джио о своей жизни то, чем никогда ни с кем не собирался делиться. Возможно, из-за того, что ему не было интересно разговаривать со мной, мне было легче. И не то чтобы в моей жизни происходило много событий, которые стоило бы обсуждать. Я не вдавался в подробности того, как меня похитили, и какой была моя жизнь до того, как меня продали Лесу, но я не скрывал того факта, что был наркоманом и продавал свое тело, чтобы получить деньги, необходимые мне как для того, чтобы выжить, так и для того, чтобы получить наркотики, которых я так жаждал.

Доктор Тейлор посоветовал мне продолжать быть открытым и честным с Джио. Я по-прежнему называл подростка Ником, потому что так он хотел. Или, по крайней мере, я подозревал, что он предпочитал именно это. Я сомневался, что он вообще верил, что он на самом деле Джио. Я не избегал разговоров о Луке во время наших бесед, но я не настаивал на том, что он отец Джио. Обычно я упоминал только о том, как Лука помог мне спасти Вайолет.

Мы с Лукой не обсуждали наши с Джио беседы. С этим мы оба согласились. Лука хотел, чтобы у его сына было немного приватности, поэтому он ни разу не давил на меня, чтобы я рассказал ему что-нибудь о том, о чем мы с Джио говорили... или, скорее, о чем я говорил с Джио.

Хотя Джио никогда не заговаривал со мной во время наших бесед, он никогда не просил меня уйти, и время от времени я ловил его взгляд в свою сторону, когда говорил о чем-то особенно болезненном или унизительном. Я не был так уверен, как доктор Тейлор и Лука, что мои беседы с Джио каким-либо образом изменили его поведение, но тот факт, что он стал больше общаться с доктором Тейлором, даже если