Судьба самозванки - Амо Джонс

Лондон отослали, она ушла, забрали у меня и из ее дома, а затем убили… и все из-за нее. Моя собственная гребаная кровь. Моя тройняшка.

Она будет умирать медленно. Мучительно и публично.

Голова снова болит, и я сжимаю челюсти, глядя на братьев. Они в том же состоянии, что и я ‒ ножи, вонзенные в их плоть; кровь, пролитая у их ног.

Совет хочет нашей смерти.

Они хотят Рат для себя, и когда я смотрю на братьев, зная, что сестра помогает врагу, что она тоже враг, я боюсь, что это именно то, что они получат.

Огонь горит повсюду вокруг меня, охватывая улицы и окутывая меня клубами черного дыма. Сначала я задаюсь вопросом, не те ли это, кто наблюдает свыше, не этот ли дым ли наши предки которые пришли защитить нас, но когда густое облако подкрадывается ближе, лишая меня чувств, я знаю, что ошибаюсь.

Но я Одарен, принадлежу к королевской семье. В моих венах течет кровь Деверо.

Огонь не может убить меня, а дым не может заманить в ловушку, поэтому я продвигаюсь вперед, перешагивая через пламя. Сила бурлит в груди, кружась и рыча, но когда она достигает поверхности, ее дергают за цепь.

Цепь, которую невозможно разорвать.

Замок, который невозможно взломать.

Только у одного человека есть ключ, чтобы освободить меня, и я довел ее до смерти.

Я убил ее.

‒ Ты пытался.

Мои мышцы застывают, пламя вокруг меня ‒ ревущее и яростное, но дым поднялся выше в воздух, позволяя видеть сквозь красные и синие всполохи.

Белый ‒ это то, что я нахожу.

Один проблеск.

Длинный, гладкий и дующий, а затем черные глаза встречаются с моими.

Мое сердце подпрыгивает, возвращаясь к жизни, будто в него ударила молния.

Я пытаюсь подбежать к ней, но это только отталкивает ее еще дальше.

Как я это сделал.

Все, что я сделал, это оттолкнул ее, поэтому я замираю на месте, чтобы посмотреть, что она сделает, когда у нее будет выбор. Убежит ли она и никогда не оглянется?

Лондон ухмыляется, языки пламени мерцают на ее лице, вены на шее пульсируют, когда появляется чернота, стекающая по ее конечностям, как перекрученный шпагат и порванная паутина.

Она великолепна… И направляется прямо ко мне.

Она подходит ближе, и языки пламени склоняются перед ней, превращаясь в ничто иное, как в слабое мерцание, целующее ее ноги.

Связь вырывается из теней моей души, буквально умирая от потребности в ней, и моя нога движется вперед, прежде чем я осознаю, что двигаюсь.

Огонь шипит, ища возмездия за мой поступок, и плавит плоть вокруг костяшек пальцев, пока от них не остаются одни кости. Он кружится вокруг нее, защищая ее, и развевает ее волосы, обволакивая ими ее губы.

Она улыбается, и это, как удар мечом по позвоночнику.

Чертовски изменяющий душу.

‒ Детка?

Я задыхаюсь, мотая головой справа налево, пока зрение не проясняется.

Двери распахнулись, и можно почувствовать силу, витающую в воздухе.

Они делают из этого шоу, скорее всего, передадут это народу Рата в качестве предупреждения или замаскируют ложь, чтобы уничтожить наше имя.

‒ Они идут за нами, ‒ голос Крида глухой, но сильный. ‒ Если у тебя появится возможность, воспользуйся ею. Несмотря ни на что.

Неважно, что это Темперанс, говорит он, на самом деле не произнося этого вслух.

‒ А если открытия не будет? Если они все продумали, и это, черт возьми, все. Конец эпохи. Смерть нашей династии.

Падение Темной Короны.

Крид кивает, глядя на каждого из нас, его глаза останавливаются на мне.

‒ Тогда мы увидимся в следующей жизни.

Мы обращаемся друг к другу, слова, которые нам не нужно произносить вслух, проходят сквозь нас.

По крайней мере, мы умрем вместе.

Мы ждем.

Сначала в комнату вкатывается голова, а затем по коридору разносится мягкий стук сапог.

Сердце, блядь, подпрыгивает, когда Лондон прогуливается с окровавленным кинжалом в одной руке и тащит тело в другой.

Она опускает ногу охранника, и он тут же пинает ее.

Его глаза становятся белыми, и я открываю рот, чтобы предупредить ее, но прежде чем цвет достигает его зрачков, из темного коридора по воздуху летит кинжал, вонзаясь прямо ему в горло.

‒ Спасибо, ‒ бросает она через плечо, и женский голос отвечает:

‒ Они там?!

Ледженд дергает за свои цепи, в его груди раздается глубокий гул.

Крид и Синнер находятся в состоянии повышенной готовности.

Но я могу только смотреть на девушку передо мной. Ее глаза находят мои и удерживают, и это совсем, как в моем кошмаре ‒ она именно такая, какой я ее видел.

Морозные волосы и большие черные глаза, вены, протянувшиеся по ней, как пепельные татуировки на коже.

Она чертовски красива, но она не красавица.

Моя девочка, моя пара… она худшая из них всех.

‒ Мой маленький Демон.

Ее глаза сияют от моих отрывистых слов, и связь вспыхивает в моей груди.

‒ Я должна прикончить тебя сама, ‒ она подкрадывается ближе и не останавливается, пока не оказывается прямо передо мной.

Мои глаза обводят каждый дюйм ее лица, и моя холодная кожа согревается.

‒ Но…

‒ Но королева никогда не смогла бы убить своего короля, ‒ ее тон мягкий, но сильный.

Я дергаю за цепи, желая обхватить ее руками, но все, что происходит, ‒ это шок, растекающийся по моему организму.

Конечности Лондон трясутся от гнева при этом звуке, ее глаза устремляются к мощным ограничителям.

Она тянется к ним, но я отдергиваю руку.

‒ Нет! ‒ я хмурюсь, слишком слабый, чтобы двигаться, когда она просто снова приближается. ‒ Это проклято.

Лондон ухмыляется, беря веревку адского пса в кулаки.

‒ Я тоже.

Ее голова откидывается назад, рот открывается, и мы с братьями разинули рты, когда густой серый туман вырывается у нее изо рта.

‒ Демонический дым, ‒ благоговейно выдыхает Крид. ‒ Он живет внутри нее. Каким образом?

Он качает головой, и мы пялимся на чертовски великолепное маленькое создание перед нами. Мое создание.

Мое гребаное будущее.

Вены на ее предплечьях проступают сквозь кожу, длинные шрамы в тех местах, где она порезалась, блестят.

Туман расползается по комнате, заключая меня и моих братьев в объятия. Красные веревки становятся синими, затем черными, а после превращаются в пепел, и нас опускают на пол. Слишком слабые, чтобы стоять, мы падаем там, разминая конечности и