Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни. - Егорина Ленина

- Поможешь? - просиял он.

Человеку двадцать пять, а как ребенок! Видимо, когда детство резко обрывают, то оно потом в более зрелом возрасте выходит наружу. Иногда выходит боком.

- Кто тебя так? - подал голос Виктор.

- Девушка. - почти пропел Любомир. - Хорошая.

- Это ты по силе удара понял? - поинтересовалась я. - Или по траектории полета лопаты?

- По голосу! Я его теперь везде слышу! - размечтался дядя.

- Сотрясение мозга, приведшее к слуховым галлюцинациям. - поставила я диагноз. - Вы, больной, лучше бы дома отлежались, а не по девкам шастали!

- Оленушка! - почти взмолился Любомир. - Это же первая дева, что не бросилась на меня! Точнее бросилась, но не потому..., а из-за... Вдруг она - та самая?

Я закрыла лицо руками. Ну не верю я в такие подарки судьбы! Когда сама выходила замуж, то была симпатия, доверие и взаимное уважение. С моей стороны. За покойного мужа не ручаюсь. Дак вот, ни о каких САМЫХ или о великой любви и страсти там речи и не шло. Детей и внуков любила безумно, это да. Да что там! До сих пор люблю! Просто прежняя жизнь стала будто дымкой покрываться. Воспоминания приходили все реже. Надеюсь, я не забуду все, что было.

Мысли прервал Виктор. Он убрал мои руки от лица и заглянул в глаза.

- Поможем страждущему?

- Нет! - не повелась я на его улыбку.

- Почему? - возмутился Любомир. - Мы ж родственники! Должны помогать друг другу!

Ну да - ну да! То-то дедуля сильно помог сыну и прежней Олене. Дядя прочитал это в моих глазах и понурился.

- Я не пойду. - пояснила я. - Мне надеть нечего!

Вот и я докатилась до вечной женской проблемы. Указала взмахом руки на тулуп, что валялся на полу у печи. Виктор поднял его и расправил. Вонь собачьих пописюлей усилилась. Свернув в рулон тулуп, парень вышел на улицу, унося его с собой.

- Куда? - кинулась я, но дальше веранды не пошла, зато крикнула вслед - Фетишист ведром недобитый!

- Кто такой фетишист? - поинтересовался Любомир.

- Поверь, лучше этого не знать! - я проводила взглядом соседа и повернулась. - Пойдем, что ли, чай попьем. - и сурово добавила - С вареньем. Смородиновым.

Виноватый взгляд дяди-мачо был мне ответом.

Обновка и первый поцелуй. Ну почти.

Чай был насыщенным. Горячий, терпкий, душистый. Для пущего эффекта добавила в заварник сухие листья смородины. Варенье я перелила из кастрюли в блюдца. Смородиновое, как и обещала.

Любомир укоризненно наблюдал за моими действиями и тяжко вздыхал. Что, думал что я блефую? Фигу вам с маслицем прогорклым! Я всегда была злопамятной. А тыкала носом в грешки только близких людей. Таки чтоб прочувствовали всю степень и глубину своего падения и ценили бы меня пуще прежнего!

- А дети Василены говорили, что я тебе понравился. - прихлебывая, возвестил Любомир.

- Я этого не отрицаю. - фыркнула я в кружку.

Собака и котенок путались под столом. Веселое шабарканье перемежалось рыками и шипением. Дядя отхлебнул из кружки, затем внезапно побледнел и закашлялся. Я выскочила из-за стола и с размаху постучала его по спине. От души душевно в душу!

- Убивают! - прохрипел родственник и свалился со стула.

- Куда? - возмутилась я. - Я ж тебя еще не добила! Это же первое средство при подавленности.

- Я уже глубоко подавлен! - глухо прозвучало с пола.

Прыгнув сверху Любомиру на спину, принялась отбивать задорный ритм кулачками в области легких. Дядюшка подскочил на четвереньки и помчал в сторону дверей. Я взвизгнула и вцепилась в рубашку, слегка придушивая его.

- Весело у вас! - раздалось со стороны выхода в сени. - Надо почаще заглядывать на огонек.

Любомир остановился и я, не удержавшись, съехала ему набок, оголяя ногу до колена. Божечки, распутство-то какое!

Виктор уставился на мою оголенную, подранную котенком конечность.

- Ты куда смотришь?! - щеки мои предательски заалели. - Нахал! Негодяй! Насилуют!

Любомир вывернулся из-под моей ноги, уселся и поправил мне подол, скрывая непотребство. Я вылупилась на его ноги. Правая штанина ниже колена была разодрана и пропитана кровью. Это я так увлеклась?

- Котик у тебя, Олена, уж больно агрессивный! - пожаловался дядя, заметив мой взгляд.

- Нормальный у меня котик! Чего ты наговариваешь-то?

Для убедительности я схватила пробегающего мимо Чертика, прижала к груди и начала его неистово гладить. Котенок принялся вырываться и прокусил мне большой палец, затем вывернулся змеей из моего захвата, оттолкнулся и полетел в сторону Виктора. Все во мне замерло в предвкушении нанесения легкого урона соседу маленьким пушистым, но таким отважным зверем. "Шайбу-шайбу" - кричала моя душа в поддержку коту.

Птица "обломинго" прилетела неожиданно. Легким, неуловимым движением, Виктор поймал Чертика и завернул в какую-то черную вещицу, подбитую пушистым мехом, которую он вытащил из-за спины. Кошак взбесился окончательно и принялся, утробно завывая, жевать длинные шерстинки своей импровизированной смирительной рубашки.

- Ты чем ребенка кормить вздумал, ирод?!

Желание защитить пищеварительный тракт котенка приподняло меня в воздух и кинуло отбирать малыша из рук этого изувера.

- Какое-то у тебя неправильное представление обо мне сложилось. - спокойно высказался соседский внучок, чем окончательно меня вывел.

Я резко выдернула из его рук загадочную вещицу с кошачьей начинкой и попыталась прицельно отдавить Виктору ногу. На мои действия он ответил тем, что легко отпустил кота и мягко ушел в сторону от моей ноги.

Каков мерзавец! Даже не понес заслуженного наказания!

Любомир в это время поднялся на ноги и удобно расположился за столом. Кинув смеющийся взгляд в нашу сторону, он взмахом руки предложил Виктору присоединиться к нему. И тот присоединился! На мое место! И безо всякого зазрения совести пригубил из моей кружки!

У меня аж кошак в меховой тряпке из рук выпал. Возмущение клокотало где-то очень близко к горлу, отчего из меня вылетел лишь писк вместо отборной брани, что когда-то я услышала от сисадмина нашей конторы.

- Я предлагаю сходить на место получения Любомиром по лбу. - собственно, предложил Виктор и, посмотрев на шмотку у меня в ногах, заявил - Это, кстати, тебе подарок. Ты бы освободила своего дикого зверя.

- Сам ты дикий! - буркнула я, но вещицу подняла.

Чертик пофыркал для проформы и удалился под стол, где все это время