Предательница! Единственная. Любимая - Ирина Лисовская

Вика не может быть хорошей матерью Мирону. Я планирую лишить ее материнских прав и взять над сыном полную опеку. Просто подожди немного и вскоре мы будем снова вместе.

– Вместе с кем? – уточнила я с язвительностью, которую Марк абсолютно не распознал.

– Ты, я, Дамир и Мирон.

– Как у тебя все прекрасно сложилось. А меня ты не забыл спросить? Хочу ли я быть вчетвером?!

Вот тут-то Зельман и напоролся, как Титаник, на айсберг. Он сдулся за секунду и помрачнел хуже тучи. И если до этого в его глазах было много огня с уверенностью, то сейчас не осталось ничего.

– Хорошо. Я тебя услышал. Но ты же не запретишь мне общаться с Дамиром? Каким бы ни был наш выбор, он мой сын.

Что ж, кажется, даже после его объяснения, мы все равно не стали снова парой или семьей. Но у сына я отца не собиралась отнимать:

– Как только разберешься с Викой и она не будет нам угрозой – пожалуйста. Общайся.

Больше я не видела смысла в разговоре. Как и не хотела находиться в удушливом салоне авто. Дернула за ручку, но замки были заперты.

– Русь… – Марк мягко взял меня под локоть и потянул на себя. – Не горячись, умоляю. Подумай еще раз. Мирон хороший ребенок и он совсем не похож на Вику. Ты же видела его, общалась с ним, ну разве ничего внутри не екнуло?

– Не навязывай мне его! – взбрыкнула и вырвала свою руку из его. – Он твой, и, если хочешь воспитывать, я мешать или ставить перед выбором не буду.

А про себя подумала, что уже и так знаю ответ. Он выберет Мирона. Что ж, так тому и быть.

Как только Марк с тяжелым выдохом разблокировал замок, я вылетела оттуда, будто пробка шампанского. И шустрее ветра умчалась домой.

Глава 46

Дома легче не стало. Меня буквально разъедала злоба изнутри как к Марку, так и Вике. О ребенке я старалась не думать, но порой мысли и о нем проскакивали. Как бы я ни пыталась гасить в себе ярость – ничего не выходило.

А еще Зельман забрасывал меня весь вечер сообщениями. Что он себе думает? Что если в миллионный раз пришлет мне видео или фото с Мироном, то я передумаю? Или что его слезливые речи прогнут меня?!

С очередным сообщением я психанула и чересчур громко перевернула телефон экраном вниз. Этот жест не скрылся от мамы:

– Кто тебе пишет, что ты так психуешь?

Разве могла я и дальше держать в себе столько яда? Да я бы лопнула вскоре и отравилась собственной отравой.

Поэтому подозвала маму к себе и рассказала ей о наболевшем. Она слушала и не перебивала, а в моменты моего отчаяния успокоительно гладила по волосам.

– Вот скажи мне, как в его больную голову могла прийти мысль, что я приму сына Вики и буду его воспитывать?

Мама вздохнула, но никак не прокомментировала. Зато все еще было что сказать мне:

– Ладно бы Мирон был реально его сыном. Может, я бы еще подумала, хотя тоже вряд ли. Но он Вики! Гадины, которая мне жизнь поломала! Еще и на Дамира замахнулась.

– Насчет Вики ты права – нет ей прощения, – начала мама и, немного помолчав, продолжила: – и насчет ребенка ты тоже права. Если нет к малышу химии изначально, то нечего браться и выдавливать из себя фальшивую любовь.

– Ну вот, а я о чем! – обрадовалась, что хоть кто-то встал на мою сторону.

– Есть одно «но» во всем этом, – я взглянула на нее с непониманием, а она высказалась с мягкой улыбкой: – ваши конфликты между собой никак не касаются ребенка. Он в этой истории маленькая жертва, о которой подумал только Марк. И то, не до конца, ведь почему-то решил, что у любой женщины априори есть материнские чувства даже к чужим детям.

Не знаю почему, но я возмутилась с ее суждения:

– Ты на чьей стороне?! – обвинила, но мамуля не оскорбилась:

– А что, ты у меня принимаешь только ту правду, которая выгодна тебе? Иногда нужно посмотреть на ситуацию чужими глазами.

– Еще скажи, что я должна была без возмущений сразу броситься Марку в объятия и описаться от радости. Ну, что у меня будет еще один ребенок…

Я закатила глаза, а мамуля хохотнула.

– Ты когда стала у меня такой злобной? – она все потешалась, а я ворчала под нос гадости. – Если не хочешь брать ответственность за того ребенка, ну и не надо. Спокойно объясни Марку, он все поймет.

– Не поймет он, – ткнула пальцем в телефон, который за нашу беседу завибрировал уже пять раз. – Вон как старается изменить мое мнение.

– Поймет. Остыньте оба сначала, а потом снова поговорите. Вы теперь в любом случае связаны ниточкой. Будете вместе или нет, но Дамир должен знать родного отца. Я тебе об этом все восемь лет твердила, но ты же скала. Тебя не сдвинешь.

Чтобы отойти от пагубной темы, которая постепенно разъедала меня кислотой изнутри, рассказала про встречу с родителями Марка и Ани.

Мама ничему не удивилась. Даже реакции их отца:

– Стас и в молодости был непростым по характеру человеком, но справедливым. Он Марка воспитывал в большей строгости, чем Анюту. Не хотел упустить мальчика, боялся, что тот мог связаться не стой компанией или пойти не верным путем в жизни. Не удивительно, что едва Марку исполнилось восемнадцать, он решил сепарироваться от отца. А тот продолжал напирать на сына, будто точно знал, как ему правильно нужно жить.

Слушая ее, я вдруг ужаснулась. А что, если дедуле вдруг стукнет в голову «воспитывать» Дамира?

– Как-то мне уже расхотелось вести к ним на знакомство Дамира…

Мамуля мягко рассмеялась и махнула рукой. Объяснилась:

– Разве Марк вырос плохим мужчиной? Посмотри на его поступки, он даже не родного ребенка не бросил, хотя имел на то полное право.

Угу… только теперь этот ребенок отнимает у меня любимого человека. Пусть и не преднамеренно. Ну, не хотела я Мирона. Как и говорила мама ранее: не екало ничего. Присмотреть за ним – это другое. И тогда ведь я думала, что он сын Марка. Теперь же точно во мне не осталось даже капли сочувствия. Как бы дико и жестко ни звучало.

– В любом случае, поздно метаться. Мы признались с Аней, теперь только нужно придумать, как мягче рассказать Дамиру о его бабушке с дедушкой. Ведь следующим вопросом неминуемо станет: а кто же папа…

Я