Синие бабочки - Джек Тодд

– У вас тут как раз пара непрочитанных сообщений. «Детка, я уже соскучился. Что сегодня на тебе надето? Надеюсь, то красное кружевное белье. В прошлый раз у меня чуть не снесло крышу от того, как смотрелись на тебе стринги, никак не могу перестать представлять, как разорву их зубами», – читает офицер, и с каждым словом глаза его расширяются, а брови приподнимаются все выше.

Детка? Боже мой, что за ерунда? Рид в жизни не написал бы мне подобную дичь, да и красные кружевные стринги я никогда не носила. И уж тем более не хотела, чтобы мое белье обсуждал какой-то небритый полицейский! Уверена, мои щеки сейчас напоминают два пунцовых леденца, настолько горячими они кажутся.

Еще несколько долгих секунд, которые ощущаются вечностью, офицер скользит глазами по экрану, а я чувствую себя хуже, чем на эшафоте. Что происходит? Откуда эти сообщения? Как? Но задавать вопросы нужно не здесь и не сейчас. Остается лишь ничем себя не выдать и делать вид, что смущает меня именно то, что всю эту чушь офицер зачитал вслух.

– Ладно, – выдыхает он, отложив телефон в сторону и пододвинув его поближе ко мне. – Не стоило, конечно, лезть так глубоко. Простите меня, мисс Уильямс, но я обязан был убедиться.

– В чем? Что Рид точно видел мое белье? – фыркаю я в надежде, что попытки храбриться выглядят натурально. Внутри-то меня трясет с ног до головы.

– В том, что мистер Эллиот не заставил вас соврать. Или в том, что вы действительно добровольно вступили с ним в отношения. В любом случае спасибо за содействие, мисс Уильямс.

– И это все, что вы хотели узнать? – возмущаюсь я, когда встаю из-за стола и хватаю телефон и сумку. – Это?

Офицер Смолдер виновато улыбается и пожимает плечами, а я краснею пуще прежнего и вылетаю из кабинета. Грозно топаю по коридору в сторону парадной лестницы, хотя до конца лекции остается еще минут пятнадцать, не меньше. Думаю, профессор Карпентер переживет без меня, потому что я собираюсь прогуляться по саду академии и немного подышать свежим воздухом. Но еще раньше, чем я выхожу из учебного корпуса, любопытство берет надо мной верх, и я хватаюсь за телефон. Пролистываю мессенджер в поисках старых сообщений, но не вижу ни одного из них.

Несколько мемов от Микаэлы, противное «скоро» от Генри, непрочитанные от матери и окно на самом верху, которого я никогда не видела. Контакт и впрямь обозначен «Рид», а последнее сообщение, которое и зачитал офицер, пестрит дурацкими эмодзи в виде баклажанов. Боже. Мой.

Листая переписку, я не замечаю ни ступенек под ногами, ни как оказываюсь на свежем воздухе. Жаркое, почти летнее солнце печет голову, я все смотрю на милые признания и откровенный секстинг, представляя холодный смех Рида и его широкую ухмылку. Когда, черт побери, он успел все это провернуть? И почему именно… так? «Ты сводишь меня с ума, когда так смотришь на меня на лекции. Представляю твои пальцы у себя в трусиках». Да я бы не решилась отправить ему что-то такое! Уж точно не зимой, когда шарахалась от каждой тени.

Сейчас же эти сообщения вызывают лишь легкое недоумение и покалывание в нижней части живота. Боже мой, меня только пару минут назад пытался вывести из себя офицер полиции, а я уже думаю, что пальцы Рида сейчас были бы очень кстати. Хочется залепить самой себе звонкую пощечину, чтобы побыстрее прийти в чувство. Но вместо пощечины я получаю еще одно сообщение.

«Тебе понравился мой спектакль, милая муза?»

Резко обернувшись, я бросаю взгляд на второй этаж учебного корпуса и замечаю знакомую тень в третьем окне справа. Кабинет Рида Эллиота, где он наверняка смотрит на меня и ухмыляется так широко, как только умеет. Веселится. Смеется. Ну и сволочь же он.

«В следующий раз я устрою тебе настоящий».

От возмущения забыв, как дышать, я набираю в ответ всего несколько слов.

«Не забудь купить мне красные стринги, больной».

Но Рид не из тех, кто позволяет кому-то забрать последнее слово.

«Предпочитаю видеть тебя без них. К тому же из красного тебе идет только кровь, дорогая».

Надеюсь, никакой офицер Смолдер никогда не увидит этих сообщений. Потому что кровь действительно нравится мне гораздо больше, и я вовсе не против, если в следующий раз Рид познакомит меня со своими иголками поближе. Запихнув телефон обратно в сумку, я наворачиваю несколько кругов по засаженной розовыми кустами аллее и возвращаюсь в общежитие.

Самое время появиться в столовой и показать однокурсникам, что арестовывать меня не собираются.

Глава 9. Кровь за кровь

Муза

На лице Генри Тейлора за обедом читается разочарование чистой воды: я замечаю, как он поджимает губы и кривится, прежде чем отвернуться обратно к своим дружкам. А ведь должен радоваться, что со мной все в порядке, иначе его билет в счастливую жизнь в роли старосты академии пойдет прахом. Но сейчас мне совсем не до него.

Над ухом щебечет Микаэла, пересказывая утренние сплетни, а перед глазами маячит тарелка цветастых хлопьев с молоком и стакан яблочного сока. Наверное, стоило взять что-нибудь другое, но думать не хотелось, а сладкое нет-нет да порадует меня. Правда же? Только из головы никак не идет разговор с офицером Смолдером, как бы соседка ни старалась меня отвлечь, какими бы приторными на вкус ни были хлопья. С чего он так заинтересовался нашими с Ридом отношениями? Даже телефон без спроса схватил. Его же могли и уволить за такое. Или не могли, раз я всего лишь простушка на гранте, а не дочь сенатора?

С губ срывается тяжелый вздох.

– Ага, вот ты где! – К нам подлетает Кейт Харрис и плюхается на свободный стул по правую руку от меня. – Так ты в курсе, что случилось с Джессикой, но даже не подумала мне рассказать? Ты что, говорила с ней перед смертью? Или что-то видела? Выкладывай давай, о чем с тобой говорил полицейский. И почему только с тобой?

Боже, только Кейт и ее любви к тру-крайму мне сейчас и не хватало.

– Потому что за меня никто не вступится, очевидно же, – фыркаю я, запихивая в рот очередную ложку хлопьев. Кусок в горло не лезет, приходится отставить тарелку в сторону и сделать вид, что больше всего на свете меня сейчас интересует сок. Свали уже, Кейт, а. – И