Синие бабочки - Джек Тодд

Ванда приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, и прогибается в спине, но на щеках уже проступает румянец, а дыхание учащается. Нет, милая, сегодня мы обойдемся без лишних слов. Стянув с шеи галстук, я с легкостью использую его в качестве кляпа, заставляя Ванду закусить ткань. В ее изумительных темных глазах отражается смесь возмущения и возбуждения, она обхватывает меня ногами за талию и тянет на себя, но что толку?

Мы играем по моим правилам, дорогая.

Пуговицы на тонкой блузке расстегиваются одна за другой, узкий ремень форменной юбки отлетает в сторону вместе с тяжелой тканью, и на Ванде остается лишь темное кружевное белье и чулки. Бледный шрам в нижней части живота выделяется на и без того светлой коже, из раза в раз напоминая, что даже в таких мелочах она принадлежит мне. Не крысе Уилсону, что когда-то этот шрам оставил. Не мальчишке Тейлору, который решил шантажировать мою дорогую Ванду. Нет. Ванда принадлежит только мне.

И сегодня мы с ней попробуем кое-что особенное.

– Знаешь, дорогая, тебе пора познакомиться с моими любимыми инструментами, – улыбаюсь я уголками губ, когда приоткрываю ящик прикроватной тумбы. Достаю небольшой набор длинных иголок и нежно, почти с любовью умещаю их на плоском животе моей милой музы. Она вздрагивает и смотрит на меня с долей испуга, а потом ее карие глаза блестят в предвкушении. Как же хорошо я тебя знаю, милая. И как же ты сама хороша. – Так что расслабься. И не смей думать о ком-то другом. Я узнаю, поверь мне.

И она верит. Верит, когда вздрагивает, стоит коснуться кожи под ключицами иголкой. Верит, когда шумно выдыхает сквозь плотную ткань галстука и подается вперед, едва игла скользит вниз и обводит белеющий на животе шрам в виде бабочки. Верит, когда пропускает стон, стоит мне провести иглой по кружевной ткани белья и остановиться ровно в районе клитора.

Милая муза может вытерпеть любую боль, но эта сведет ее с ума в считанные минуты. Уже сейчас Ванда извивается под моими прикосновениями, натягивая ремень на запястьях, прогибается в спине и дышит с каждым мгновением все тяжелее. Давай же, дорогая, покажи, как сильно ты желаешь моих прикосновений. Покажи, как нравится тебе моя боль. Покажи, как сильно мы зависим друг от друга.

Небольшая стальная игла сильнее давит на клитор, и Ванда протяжно стонет сквозь импровизированный кляп. Прикрывает глаза и сжимает бедра. Ну уж нет, милая, у тебя нет права от меня закрываться. И я стягиваю с нее белье, а потом упираюсь коленом в кровать между разведенных бедер.

– Молодец. – Мой шепот сливается с ее потяжелевшим дыханием. – Ты просто молодец, дорогая Ванда.

Самая длинная игла проникает под кожу чуть пониже шрама, и Ванда вновь срывается на стон. Член неприятно сдавливает в тесных брюках, но еще не время давать себе волю. Я хочу, чтобы сегодня моя муза забыла обо всем. Забыла навсегда. Слизываю выступившие на коже капли крови и шумно выдыхаю от удовольствия: на вкус Ванда – самый настоящий рай. Ее кровь на губах пьянит ничуть не хуже алкоголя, и наслаждаться этим вкусом я бы мог часами. Но терпения хватит лишь минут на двадцать.

Вторая игла занимает место справа от первой, но на этот раз милая муза терпит и лишь сильнее выгибается. Молодец. Третья иголка опускается ниже и скользит по ее промежности, мгновенно увлажняется от выступившей смазки. Пара нежных, невесомых прикосновений, и вот я уже надавливаю на самую чувствительную точку острым концом. Еще раз. И еще.

Ванда сдавленно вскрикивает, не спасает даже кляп, и шире расставляет ноги, позволяя творить с ее телом что угодно. Умница. Я касаюсь губами бархатистой кожи, прокладываю дорожку из коротких поцелуев вслед за прокатившимися по животу каплями крови, пока наконец не прихватываю клитор. И пробежавшая по телу моей милой музы дрожь – лучшая награда. Лучшая после сладковатого привкуса на губах, после ее протяжных стонов и готовности пойти ради меня на все.

Мое терпение лопнет гораздо быстрее, чем через двадцать минут.

А терпение дорогой Ванды – еще раньше. Она извивается и стонет, закидывает стройные ноги мне на шею и старается притянуть ближе к себе. Будь у нее возможность, она наверняка зарылась бы пальцами мне в волосы, лишь бы я не останавливался. Ласкал до потери пульса, пока ее хрупкое тело не взорвется разрушительным оргазмом. Я касаюсь клитора Ванды зубами, и она изгибается так сильно, что иголки внизу живота входят глубже под кожу. Только боль ее уже давно не волнует.

Еще немного, буквально пара прикосновений, и она сжимается, готовая в любой момент кончить. Ох, милая, мы же учились терпению несколько месяцев. Неужели ты не можешь продержаться еще немного? Хотя бы ради меня. Я отрываюсь от нее и выпрямляюсь, демонстративно облизывая перепачканные ее соками губы. Ванда тяжело дышит и дергает руками, качает головой, буквально показывая, что думает обо мне, но я лишь улыбаюсь в ответ. Довольно. Хищно. С удовольствием.

Терпи, дорогая.

Руки мелко подрагивают от предвкушения, хочется разорвать одежду и отбросить в стороны, чтобы не мешалась, однако я методично расстегиваю рубашку и смотрю в потемневшие от желания глаза музы. Смотрю, как она подрагивает на кровати, как еще шире расставляет ноги, а темные чулки поблескивают в свете люстры, когда я расстегиваю молнию на брюках. Смотрю, как она пожирает меня глазами в ответ, когда нависаю над ней. И утопаю в ее глазах, когда наконец накрываю ее губы своими и толкаюсь внутрь.

Не в силах обнять, Ванда вновь обхватывает меня ногами и протяжно стонет мне на ухо. Не представляю, кто из нас кончит первым: она, доведенная почти до исступления, или я, чувствующий, как внутри нее узко и тесно. Размашистые движения быстро теряют четкий выверенный ритм, а перед глазами проступает белесая пелена. Перед собой я вижу лишь пылающие огнем глаза моей милой музы, и на дне ее глаз есть все, чего мне так не хватало: нездоровая преданность, неутолимое желание и страсть.

Ванда пытается что-то промычать, но сбивается, едва я выхожу из нее и снова погружаюсь внутрь целиком. Сегодня ее стоны – музыка для моих ушей, и я готов слушать их всю ночь напролет. Но проходит всего несколько мгновений, прежде чем она запрокидывает голову, и ее мышцы сильнее сжимаются вокруг члена, заставляя меня кончить вслед за милой музой. На пару секунд мир утопает