Академический обмен - Юлия Жукова

этого вредителя стошнит, но он, конечно, был готов. И не через консервацию, а через транс. Поэтому в следующую секунду я оказалась прижата к стене, а с его рубашки полетели пуговицы.

– Я же говорила, – тяжело дыша сквозь вожделение, произнесла я, – не в испытательном зале!

– Так иди, я не держу, – ухмыльнулся Лирой, прежде чем поцеловать мою ключицу и двинуться с поцелуями ниже. Пока я сквозь дурман соображала, что ответить, он уже добрался докуда хотел, и, конечно, я никуда не ушла.

Однако когда мы выбрались из подвала – счастливые, разморённые и с недостающими пуговицами, – наверху лестницы нас поджидала взволнованная Банни. Завидев меня, она тут же поманила рукой и вывела меня на крыльцо, где топтался посыльный. Я в панике плотнее запахнула шаль – благо в подвале было прохладно, и я ходила туда не в одном только платье.

– Магистрина Вехте? Примите вызов, – гнусаво произнёс парнишка, выдавая мне папку. Честное слово, я бы предпочла вызов на дуэль.

– Хтоническая матерь, я же без Кларенса не пойму, верно он оформлен или нет, – пробормотала я, открывая папку. Там лежал единственный листочек с криво накарябанными словами «умертвия», «восточное кладбище» и «превышение доступных ресурсов». Это меня немного успокоило: вызов был из мракконтроля, а уж они знали, как заполнять формуляр.

– Тут всё в порядке, – заверил выросший над плечом Лирой.

– Ты откуда знаешь? – буркнула я.

– А мне Кларенс показывал, – сказал Лирой, словно о чём-то само собой разумеющемся. – Там ничего сложного, если знать некоторые ключевые моменты.

Я обернулась и уставилась на него, едва не ляпнув что-нибудь вроде: «Природник понимает в бюрократии?!» – но вовремя сжала зубы. Маккорн смущённо улыбнулся.

– По сравнению с оформлением патентов это пустяки.

Я закатила глаза и сунула ему бумагу вместе с папкой. Ну конечно, он овладел и этой наукой, ведь в норме природники при виде бланка с гербом впадают в каталепсию.

– Собирайся, поедем умертвий упокаивать.

Парнишка-посыльный смотрел на нас безразличным взглядом: он не заподозрил в Маккорне природника.

Небезразличным взглядом посмотрел старшина.

– Это что?! – возопил он, когда мы подъехали. Я – на Венди, а Лирой – на демоническом коне Майлоу, которого мы назвали Нагар. Изгнать его мракоборцы не смогли, а я не стала: в хозяйстве пригодится. Мне последнее время стало не хватать третьей лошади, да и Лирою скотина приглянулась, хоть он поначалу и не мог подойти близко. Девочки мои так и вовсе чуть не подрались за красавца, но, к счастью, призрачных жеребят он им не заделает.

Однако увидеть природника верхом на демоне – это повод обратиться к лекарю, а то и завязать с крепкими напитками. Я сама, когда он выехал из конюшни на Нагаре, едва не отказалась от вызова в пользу спальни. Правда, у старшины, наверное, это зрелище вызывало какие-то другие эмоции.

Маккорн легко спрыгнул с коня, ловко увернувшись от искр, которые фонтанировали из-под копыт Нагара, стоило ему переступить.

– Это как?! – прохрипел старшина. Сейчас я впервые заметила, что у него карие глаза. В норме они слишком глубоко спрятаны под бровями. – Ты ж этот… шаман же… Нельзя же ж!

Маккорн хмыкнул и вызвал на ладони дымящийся шар некротики. Старшина с полминуты смотрел на это диво дивное, прежде чем повернуться ко мне.

– Был же природник… – произнёс он растерянно.

– Переквалифицировался, – развела руками я. – Давайте своих умертвий, что там?

– А… – Старшина отмахнулся, как будто по сравнению с трансформацией Лироя умертвия вовсе не были проблемой. – Один молодой балбес из дворян расколотил на кладбище сосуд с некротикой. Хотел, понимаете, парочку рабов себе заделать, да о корень споткнулся. А кладбищу этому уж несколько веков. Ну и вон, – он махнул рукой в ту сторону, где бравые мракоборцы огнём и мечом сдерживали натиск жадных скелетов. Попахивало горелыми костями. – Мы уж и йельский и бийский контроль позвали на подмогу, ну и вас заодно. Вы вот первая прибыли.

– Ясно, – кивнула я и махнула Лирою следовать за мной. – Смотри, сеть мою ты знаешь, так? Сейчас расходимся по разные стороны кладбища и тянем сеть. Сила то и то моя, она посерёдке сомкнётся. Вот всех и накроем. А там уж, как положим их, можно будет заняться упокоением.

– А мракоборцы разве так не могут? – тихо спросил Лирой. – Сеть набросить?

– На одно-два умертвия могут, – пояснила я. – Старшина, может, на пяток. Братец твой старший – на десяток. А дальше им концентрации не хватает, они же методики тренировки сознания не изучают.

Лирой задумчиво кивнул и двинулся обходить оцепление. Ментальную связь мы и так держали, но теперь я стала по ней подглядывать, что он видит.

Наконец, когда мы проломились сквозь лес до середины кладбища, – ну, я проломилась, а у Лироя и веточка под ногой не хрустнула, – я начала плести сеть, с удовольствием отмечая, что Лирой повторяет за мной. Чёрные нити облаком всплыли над нашими головами, некоторые из них утолщились, став верёвками, а затем канатами, и всё это дымящееся кружево воздвиглось на фоне синеватого ещё неба, напоминая сосуды опавшего листа, когда сам лист сгнил. Сомкнувшись краем, две сети слились в одну. Я послала Лирою короткую команду, и мы проломились сквозь ряд мракоборцев, чтобы опустить сеть на умертвий. Она всколыхнулась, как лёгкое покрывало, когда застилаешь постель, и осела, придавливая всю нежить к земле. Я показала Лирою, как закрепить край, и приколола свой.

– Ну вот, – довольно произнесла я, отряхивая руки и оглядывая плоды наших трудов. Сеть плотно обтянула выветренные могильные камни, а под чёрной паутиной копошились придавленные скелеты. В принципе на этом мою работу можно было считать законченной: обездвиженных покойников мракоборцы могли сами по одному заставить покинуть этот свет. Но мне было любопытно, как выглядит упокоение от руки природника, так что я послала Маккорну мысленный вопрос.

Лирой отпустил мою некротику и принялся плести что-то из магии жизни. Глядя его глазами, я видела всё так, как видел он: цветные узлы, светящиеся петли. Оказалось, красный на самом деле скорее коралловый, а синий – ближе к цвету морской волны, и все эти оттенки затекают в белые петли, окрашивая их концы в пастельные тона. Некоторое время я просто заворожённо следила за пёстрым узором, льющимся из-под пальцев Маккорна. Хтоническая матерь, как это можно не любить? Как можно хоть раз в жизни увидеть такую красоту и сказать себе: я не хочу этим заниматься?

«Сама магия мне тоже нравится, – признался у меня в голове Лирой. – Мне не нравятся маги».

Не знаю, что я подумала в ответ, но наконец спохватилась и стала